Елена Лисавчук: Сумеречный ветер

Девочка с искренним недоумением воззрилась на него и пояснила очевидное:

– Вы же старый.

Не готовый к такой откровенности, несвойственной знати, мужчина впервые за долгое время заливисто рассмеялся. Почувствовав, что ругать ее никто не собирается, проказница решила продолжить:

– Один жрец мне сказал, что когда я вырасту, то должна буду связать свою жизнь с жизнью бессмертного.

К концу ее речи в голосе прозвучали трагичные нотки.

– Тебе не хочется, – понимающе кивнул незнакомец, и на его загорелом лице лениво расплылась улыбка. – Почему?

– Бессмертные живут на воздушных кораблях, а я боюсь высоты, – шепотом призналась девочка с таким видом, будто созналась в самом страшном грехе. – И они управляют буреносцами!

Из-за внешнего сходства с безликими она подсознательно боялась буреносцев. Как будущего мага-воздушника, ее страшила участь стать бестелесной.

У поворота послышалось шипение. Девочка напряглась и покосилась на кусты у дорожки. Она сильно надеялась, что оттуда всего лишь выползет змея.

– Бегом во дворец! И не оглядывайся! – скомандовал бессмертный и подтолкнул ребенка к широким ступеням, ведущим на балюстраду, а оттуда в спасительный зал.

Увидев, как руки мужчины окутало серебристое с темными прожилками сияние, девочка побежала к дворцу. Но, не пробежав и половины пути, остановилась. Все внутри нее рвалось обратно, туда, где она оставила бессмертного. Развернувшись, девочка, едва переставляя от страха ноги, побрела обратно. Она решила вернуться, потому что вспомнила, где видела бессмертного. Это в честь его победы над безликими проводили бал. Даже смогла припомнить его имя – Доар.

И сейчас хард Доар бесстрашно приближался к разлившемуся по мелкой каменной крошке темному пятну. Черная клякса вздрогнула, изогнулась, вытянулась вровень с бессмертным, а после посветлела и уже напоминала приведение. Можно было рассмотреть руки, ноги, голову и даже мерзкий оскал на призрачном лице. От такой улыбки неописуемый ужас затопил душу девочки, но она продолжала идти вперед.

– Тебе не избавиться от нас, владыка, – зловеще прошипел безликий, и светлые щупальца, темные на концах, рванули к бессмертному.

Волна серебристого света ударила в существо, покрывая щупальца льдом. Пасс руками – и сильный порыв ветра подхватил безликого и, закружив, втянул в образовавшуюся воронку.

По каменной крошке скользнула вторая тень, приблизившись к Доару со спины. Повинуясь странному порыву спасти и любой ценой защитить бессмертного, девочка бросилась за темной кляксой.

Бессмертный одной рукой контролировал ветряные потоки, а другой отбивался от пытающихся дотянуться до него сквозь ветряную воронку щупалец. Девочка чувствовала, что бессмертный выжидал, но чего?

Тень почти добралась до Доара. Ощущение бессилия затопило девчушку, и из ее груди бесконтрольно хлынул ослепляющий серебристый поток света. Бесформенную тень накрыло огненной волной, а после охватило жгучее сияние. Когда всполохи пламени медленно истончились и погасли, на земле осталась лишь горсть пепла.

– Уходи, – удерживая смерч, прорычал Доар.

Девочка видела, что бессмертный злится, и не могла понять почему.

– Но я… спасла вас, – растерянно проговорило дитя.

Она попятилась назад и неожиданно вляпалась в нечто вязкое. Хлюпая, подняла одну ногу, другую… Но липкая субстанция не отпускала. Похожая на кисель масса быстро поднималась от щиколоток к коленям и выше. Инстинкт приказывал бежать, но она чуяла, что скрыться не удастся. Она попалась.

В глазах бессмертного, который смотрел на ребенка, появилась холодная, опасная, как лезвие, решимость. Его запястье окутало яркое желтое сияние, и смерч вспыхнул огненным факелом. Жуткие крики разрезали ночную тишину.

– Мы устроили засаду, и ты угодил в ловушку. Ты умрешь, – обдавая зловонным дыханием, зашипела липкая субстанция. – После нее.

И поглотила ребенка, закрывая ей рот, нос и глаза. Воздуха не хватало. Задыхаясь, девочка попробовала пошевелить руками, но они были плотно прижаты к телу. Сквозь слой вязкой гадости доносились звуки борьбы. Жалящие прикосновения шаров, которые она скорее ощущала, чем видела, не давали лишиться сознания. Невыносимое жжение в груди стало сильнее, голова раскалывалась, будто в нее воткнули тысячи иголок. Боль стала нестерпимой, и серебристый поток снова вырвался из груди. Но лучики света, расходящиеся в стороны, не могли пробиться через сдерживающую ее вязкую темноту, не было и намека на проблеск. Магические всплески вязли, путались в чернильном мареве, куда, казалось, медленно проваливалось дитя. Давление в груди нарастало, опаляя дыхание настоящим иссушающим жаром. Продолжая сжимать в руке цветок, будто боясь потерять связь с миром живых, застыв в безмолвном болезненном крике, девочка позволила магии полностью выплеснуться обжигающей лавой. Почти теряя сознание, она почувствовала вибрацию. По окружающему ее темному кокону пошли трещины. Глоток воздуха ворвался в ее легкие, наполнил тело силой. Девочка сделала неуверенный шаг, другой, и прилипшая к ней противная масса осыпалась на землю сухим крошевом.