Александр Тув - Ходок 10 [СИ]

А кроме ума и красоты, надо еще прибавить наличие у девочки силы воли и характера, так что Андрей Анатольевич был не так уж и не прав в своем заблуждении. Это он еще не знал, что Юля теперь ведьма и не самая слабая! И это хорошо, что не знал, а то бы задрал нос выше Гималаев! Не надо так же забывать и про то, что и сам папаша был непрост: богат, неглуп, да пожалуй даже, что неглуп — слабо сказано — просто умен, обретался в высших эшелонах власти, имел многочисленные полезные связи и знакомства, так что Юлька и на самом деле была лакомым кусочком — ни убавить, ни прибавить.

Поэтому-то Андрей Анатольевич и опасался всех потенциальных "женихов", подозревая их, и не без оснований, в самых разнообразных, но обязательно низменных намереньях, и только железная воля дочурки, твердо заявившей о немедленном отъезде в штаты, при малейшей попытке вмешательства в ее внутренние дела, то бишь — личную жизнь, удерживала Андрея Анатольевича в рамках приличий. Что касается данной ситуации с появлением ни свет ни заря у порога его дома дочкиного хахаля, он прекрасно понимал, что если бы этот хренов бой-френд Юльки, как его там… Денис, имел какие-либо криминальные намеренья, то пошел бы тихой сапой через незапирающуюся дверь между квартирами, а не стал трезвонить во входную, так что опасность он вряд ли представлял, а приперся явно по делу.

Что-то ему нужно от Андрея Анатольевича. А вот нужно ли Андрею Анатольевичу знать, что именно нужно от него этому типу — вопрос… Может, проще отключить звонок и пойти спать? Или все-таки выяснить, чего тип заявился в такую рань и так нагло трезвонит — еще, ни приведи Господь, разбудит Любовь Александровну! Однако, вряд ли это какой-то розыгрыш, похоже, что у парня реальные проблемы, иначе бы не заявился с петухами. Не поможешь — хахаль пострадает — Юленька расстроится — могут быть большие неприятности. Папаша промедлил еще мгновение, после чего принял окончательное решение и открыл дверь. В свете вышесказанного понятно, что взгляд которым Андрей Анатольевич наградил старшего помощника был угрюмым и подозрительным.

Денис более-менее представлял, какой коктейль чувств бурлит в душе Юлькиного папаши и совершенно справедливо полагал, что любое проявление дружелюбия с его стороны будет расценено, как заискивание и подхалимаж с целью получения каких-либо выгод для себя лично. Поэтому он безо всяких приветствий типа: "Здравствуйте!", на что вне всякого сомнения последовало бы: "Здоровее видали!", или "Доброе утро!", после чего папаша наверняка бы поднял бровь и язвительно осведомился: "Ты находишь?", совершенно неприветливо буркнул:

— Разговор есть, — и выжидательно уставился на Андрея Анатольевича.

Тот, в свою очередь, несколько секунд побуравил старшего помощника тяжелым взглядом, после чего мотнул головой в сторону кухни. Там Денис четко и лаконично, в телеграфном стиле, обрисовал Юлькиному папаше сложившуюся ситуацию и опасности, подстерегающие его драгоценную дочурку, в связи с предстоящим выездом на природу в целом, и в подземке, в частности. После чего предложил организовать негласную охрану рыжей в метро, чтобы она благополучно вышла на поверхность. После непродолжительной паузы, во время которой Андрей Анатольевич обдумывал полученную информацию, он поднял на старшего помощника тяжелый взгляд:

— А после метро, в автобусе, кто ее будет прикрывать?

— Никто, — равнодушно пожал плечами Денис. — Что с ней в автобусе случится?

— Гарантируешь!?! — рыкнул папаша и старшему помощнику, как ни в лом ему было этим заниматься, пришлось поставить зарвавшегося отца семейства на место. Он медленно поднял взгляд и пристально посмотрел в глаза Андрею Анатольевичу. Никаких "фокусов" со сдвигом точки сборки Денис предпринимать не стал, вместо этого он просто подумал:

"Ты! Червь! Ты знаешь, гнида помойная, на кого голос повысил!?! Я Архимагов убивал, боевых магов мочил, про бездарных и вспоминать не хочется, а ты — старая сволочь, хвост подымаешь! Да я тебя, падлу, в жабу превращу, через соломинку надую и лопну! Сука! Ты меня понял!?!"

Правда, думал старший помощник столь интенсивно, что Юлькин папаша никаких способностей к телепатии до этого момента в себе не ощущавший, прекрасно его понял — вот будто прямым текстом ему все растолковали. От таких обидных, хотя и не высказанных вслух, слов Юлькин папаша сначала побледнел, а потом покраснел — видать не привык, болезный, к таким отповедям. С другой стороны — а как привыкнешь-то? — с вышестоящими он ничего лишнего себе никогда не позволял — был сдержан, корректен и почтителен, следовательно неоткуда и отповеди такой взяться, а нижестоящие должны терпеть.