Владимир Стрельников - Водяной

Долго задерживаться здесь я не стал. Короткий осмотр показал кучу дробленых костей. Всех подряд — людей, зверей, птиц, рыб. Все было пожрано, грубо, яростно. Эта кучу была свалена в небольшой овраг за мазаром, и даже ворон и чаек поблизости не было. Да что там — мух поблизости от нее не видать, только тяжкий смрад стоит от мертвечины.

— Похоронить бы. По-людски. — Дервиш стоял около меня, и смотрел на то, что осталось от когда-то живых существ. Нет, и люди, и звери, и рыбы пожирают друг друга только в путь, но вот все едино, как-то чище к этому относятся. А тут, даже смерти нормальной нет. Ибо смерть, это начало нового, погибший дает жизнь выжившему, это извечный закон. Здесь же просто уничтожение за ради уничтожения. Ну, и потехи еще, но очень дурной. Даже всякие адепты приносят жертвы ради чего-то или кого-то, а тут просто, ради того, чтобы кто-то не жил. — А то отсюда такое может выйти…

— Ты прав, Ёркин-ходжа. — Я кивнул, сосредоточился. В здешних местах нефти практически нет, но кой-где встречается. Вот из такой линзы я и потянул ручеек земляного масла, густого, почти сплошь битум и мазут. Но для таких целей пойдет. А то я хоть с огнем и дружу, но все-таки это мой антипод. Такого пламени, чтобы вычистить этот овраг я выдать не смогу. А водой — просто времени нет, тут надо все основательно промыть. Это не просто смыть в старицу надо, это еще саму старицу и останки водой и песочком чистить и чистить, долгая работа, муторная. Нет, этот кусочек Дарьи я просто так не брошу, я здесь десятка три родников оживил, перенаправил в старицу, но это по сравнению с упокоением такого количества погибших мелочь.

Накачав половину оврага нефтью, я поджег ее ударом молнии. И следующим ударом спек в сплошной блок развалины. Нечего в нем делать, даже если они битком завалены сокровищами. Мне времени нет разбираться (да и неохота, ковыряться в прахе удовольствие ниже среднего), а простым мародерам тут делать нечего. Подумав, я еще несколько раз ошарашил молниями в разгорающийся овраг. Нагнал температуры, так сказать.

Проходя мимо неопрятным хламом валяющегося умертвия, я подцепил золотой медальон, и, обернув полотняшкой, бросил в лодку. Погляжу вечерком этим или следующим, похоже, именно этот медальон не давал сдохнуть твари. Лютой злобы у нее, похоже, у самой хватало, а вот источник не-жизни как раз эта блестяшка. Саму дохлую тварь пинком сбросил в старицу. Нечего ей в общей могиле с жертвами делать. Пусть косточки раки обожрут с улитками, наверное не отравятся.

Овраг уверенно разгорался, в небо поднимались черные клубы нефтяного дыма. Языки пламени взлетали метров на полсотни, иногда поджигая сажу в клубах дыма. Тогда всполохи поднимались на пару сотен метров. Красивое зрелище, жуткое.

Дервиш негромко читал суры, перебирая простые деревянные четки. Даже здесь, в сотне метров от костра, становилось нестерпимо жарко.

— Пошли, Ёркин-ходжа, а то зажаришься. Отдохнули, так сказать. — Я подождал, пока дервиш не усядется в лодку, и шагнул в воду. Проверить надо много, лично. Ибо хочешь сделать хорошо — делай сам. Или контролируй сам. А у меня пока даже помощников нет. И еще — эта ведьма, она ведь явно с реки жизнь тянула. Как такое возможно? Здесь вода мертвая, если так сказать можно. Лодка с дервишем уже вышла из ерика, соединяющего старицу и Дарью, а я все еще изучал обнаруженный мною силовой барьер. Дурная штука, убивающая всю живность в воде, что из основной реки заходит. Заодно нашел лодку этой твари, притопленную в ерике. Хотел было стереть ее в труху, но передумал. В лодке кой-какой хабар оказался, да и сама лодка вполне себе нормальный небольшой каюк оказалась. Пригодится. У себя на базе вычищу, ухожу, послужит еще. Вон, дервишу какой-никакой, но транспорт нужен будет. Так что я привязал найденыша к своей лодке. Борт к борту. Иначе никак, оборвет любой швартов из-за разницы скоростей. Моя-то лодочка относительно волны неподвижна, а этот каюк будет болтаться сзади на скорости в полсотни км в час. Около двадцати семи узлов по-морскому, между прочим. И будет тормозить, рвать конопляный линь. Или как там, пеньковый? Не суть важно, но такого издевательства ни одна здешняя веревка долго не выдержит. Да и утлые швартовные приспособления тоже.

Все это время дервиш сидел на корме и смотрел на клубы дыма над старицей. Да и не только он, пара проходящих мимо грузовых каюков притормозили, и их экипажи и пассажиры тоже пялятся на огненное погребение. Нас-то за отводом глаз не видать, зато черный столб дыма видно будет за сотню верст, и еще долгонько. И бог с ним, пускай пялятся, помешать-то не смогут. Скорее всего, кого-либо нелегкая потащит проверить, ну и пусть. Барьер я уже снял, косточки в овраге сгорят дотла, мазар практически в монолит спекло. Пускай интересуются, на то они и люди.