Дж. Э Уайт - Ловушка для вексари [litres]

Ничего подобного. Кара уронила создание на землю.

– Ты чего?! – спросил Тафф, схватив сестру за руку.

– Оно… Да нет, мне, наверно, просто померещилось.

– Что померещилось-то?

Кара проводила взглядом крохотное создание, юркнувшее в кусты.

– Оно со мной заговорило.

– И что сказало?

– «Помоги нам», – она пробормотала это еле слышно – ей не хотелось, чтобы это было правдой. – Оно сказало «Помоги нам!»

В ту ночь Кара проснулась оттого, что кто-то ущипнул её за плечо.

– Вставай, вексари, – сказала Мэри-Котелок. – Ты уже достаточно наслушалась. Пришло время колдовать по-настоящему.

Кара растрясла Таффа, потом проворно оделась под ночными деревьями, усеянными светящимися оранжевыми точками, как будто само солнце напоролось на ветви и оставило на листьях капли крови. Они собрали свои скудные пожитки, а Мэри достала из своего мешка кривой и косой мячик, смётанный из звериных шкур, и бросила его Таффу. Мальчик посмотрел на Кару, не зная, что ему делать.

– Ну? Если будешь просто стоять столбом, ничего не выйдет, – сказала Мэри. – Ты мальчик. Вот мячик. Поработай своей умной головой, сообрази, что надо делать!

Тафф подбросил мячик в воздух, и тот слабо засветился. Тафф, хихикая, принялся подбрасывать его снова и снова, пока тот не засиял ярче факела.

– Спасибо, – сказала Мэри и забрала у него мячик. – Ну, пошли!

Хотя светящийся мячик горел неровно и временами на несколько минут потухал совсем, всё же этот маячок был очень кстати, когда они шли по ночному лесу, кишащему потаённой жизнью. Сквозь листву за ними следили пары и тройки глаз. По Кариным башмакам скользнула змейка – только и мелькнуло, что раздвоенный язычок, – а над головами у них висела тварь со множеством когтей, плоская, как блинчик, туго растянутая между сучьями нескольких деревьев.

Со временем они вышли на небольшую прогалину.

Невысокая, по колено, трава, несколько потемнее обычной пшеницы, шелестела на лёгком ветру. Где-то за прогалиной слышался шум водопада. Кара шагнула было вперёд, собираясь осмотреться, но Мэри поймала её за руку.

– Погоди! – сказала она. Мэри сорвала несколько стебельков травы, скатала их в шарик и сунула его в рот. – Всё, теперь уже недолго.

Она нашла пенёк и присела на него. Тафф сорвал травинку, попробовал и тут же бросил. И уставился на Мэри с новообретённым восхищением: не всякий ведь способен так смело есть такую дрянь!

– Главное, что надо помнить о магии, – сказала Мэри, – что это талант, не особо отличающийся от таланта художника, или певца, или рассказчика историй. Все они по-своему ведьмы, все они создают нечто, чего прежде в Мире не было.

– И всё-таки есть большая разница: песни петь или колдовать! – возразила Кара.

– Ой ли? Ведь плетельщик историй тоже на время берёт своих слушателей и переносит их в другое место. И хороший певец тоже. И резчица по камню тоже использует своё искусство, чтобы отражать реальность, как она её видит.

Мэри сплюнула огромный ком жёваной зелени и заменила его свежей травой. Язык у неё начинал желтеть.

– Когда ты прибегаешь к магии, ты просто меняешь то, что есть, на то, что тебе хочется.

– Но это же невозможно!

– Для большинства людей – да. Но не приходилось ли тебе смотреть на что-нибудь в самом деле уникальное – витраж, например, или прекрасное платье – и удивляться: «Как же это сделано?» Возможности – это не то, что даётся всем и каждому, Кара. Это вопрос способностей!

Мэри подалась вперёд и подняла повыше светящийся мяч. В его мягком свете её лицо сделалось почти красивым.

– Поверь в то, что у тебя есть силы изменить Мир, и ты его изменишь! Забудь о Лесном Демоне. Прямо сейчас твой главный враг – неуверенность.

Что-то мелькнуло в траве. Тафф выхватил свой деревянный меч.

– Убери эту штуку, мальчик. Ты окажешь своей сестре скверную услугу, если распугаешь греттинов ещё до того, как мы начнём.

– А кто такие греттины? – спросила Кара.

– Мелкие существа, которые приходят сюда пастись по ночам. Они безобидные, как мыши. Но главное не это. Жди!

И они стали ждать. Теперь в траве сновало с десяток созданий – нет, уже десятка два. И тут вдруг, приглушённый стеблями, раздался высокий, мелодичный звук.

– Они же поют! – воскликнула Кара.

Пение нарастало и утихало в такт шелесту ветра и скрипу ветвей, и мрачная обстановка только подчёркивала красоту песни.

Кара взглянула на Мэри. Глаза у неё были закрыты, и выражение лица сделалось почти что безмятежным.