Виктория Шваб - Туннель из костей [litres]

– На горизонте? Как в море?

Я мучительно подбираю слова, чувствуя себя беспомощной.

– Просто постой в коридоре и постучи в дверь, если увидишь, что идут мои родители.

Она отпускает Мрака и выходит, а я перевожу дух и нажимаю на замки.

– Подожди, – останавливает меня Джейкоб. – Кэсс, ты же знаешь, я и сам не прочь похулиганить…

– Ничего подобного, – возражаю я. – Ты слабак и трусишка.

– Ладно, не обзывайся. Просто послушай. Бывают плохие поступки, а бывают реально плохие . И то, что ты задумала – реально плохо .

– Знаю , – шиплю я. – Но еще бывают призраки, а бывает полтергейст . И мы имеем дело, – говорю я, показывая на телевизор с выключенным звуком, – с полтергейстом.

На экране машины «скорой помощи» окружили горящее здание. В следующую секунду кадр меняется, мы видим улицу, на которой все движение остановлено, а бригады ремонтников пытаются пробраться к искрящей линии электропередачи.

Джейкоб вздыхает, возразить ему нечего. И я открываю крышку.

В чемоданчике два отделения. В одном, выстланном темным поролоном, лежат кассеты с записью, во втором есть пазы, в которые вставлены электронные карты памяти. Ну конечно. Телевизионщики снимали обоими способами. К счастью для меня все тщательно пронумеровано и подписано, причем указана не только дата, но и место съемок.

Первая карта называется «ТЮИ». Сокращение от Тюильри.

На второй написано «КАТ». Ясно, это катакомбы.

Я провожу пальцами по ярлычку. Катакомбы – одно из самых известных мест во всем мире. Без них ни одна передача, посвященная призракам Парижа, не может считаться полной. Значит, если я уничтожу запись, им придется туда вернуться.

Джейкоб выразительно покашливает.

– Знаешь, Кэсс, я думал, что забраться в открытую могилу и спрятаться под покойником было плохой идеей. Но по сравнению с тем, что ты задумала сейчас, это уже кажется верхом благоразумия.

– Я должна это сделать, Джейкоб.

– Нет, не должна , – он присаживается рядом со мной. – Тогда, в Шотландии, ты застряла в Вуали. Сейчас – ничего подобного. И если ты как следует подумаешь, то поймешь, что полтергейст – это не наша проблема.

– Как раз наша. Да если бы и не была, мы же единственные, кто может его остановить. Джейкоб, пойми, если мы не сделаем что-нибудь, могут пострадать люди.

– А так можем пострадать мы ! – почти кричит Джейкоб. Я внимательно смотрю на него. – Ну, ты , – исправляется он. – И ничего хорошего в этом нет.

Я покачиваюсь на пятках.

– Это закон Человека-паука.

– Какой?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. С большой силой… – я делаю паузу, чтобы он мог сам закончить фразу.

В ответ Джейкоб что-то бурчит.

– …бшая отсть…

– Что-что? – переспрашиваю я.

Он ковыряет пол носком кроссовки.

– …приходит большая ответственность.

– Вот именно.

Джейкоб вздыхает.

– Не могу поверить, что ты приравняла меня к Человеку-пауку, – ворчит он, а я тянусь за пленкой.

Джейкоб прикрывает глаза рукой, как будто не может на это смотреть.

К сожалению, мне смотреть приходится.

Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость , думаю я, вынимаю из паза карту памяти с записью катакомб и убираю ее в задний карман джинсов.

– Иногда мне кажется, что на самом деле ты фанат не Гриффиндота, а Слизеркора [17], – бубнит Джейкоб. Представьте себе, он действительно не читал «Гарри Поттера».

– Ничего подобного, – я достаю кассету с пометкой «КАТ» и верчу пластиковый футляр в руках.

– И как ты собираешься объяснить это исчезновение? – спрашивает Джейкоб. – Свалишь все на полтергейст? Думаешь, родители тебе поверят?

Я сижу, уставившись на этикетку, и думаю.

«КАТ».

Рядом потягивается и зевает Мрак.

– Нет, – и я решительно встаю с кассетой в руках. – Но котикам же нравятся ленточки, правда?

Через пять минут все кончено, преступление совершено. Входит Адель – она услышала на лестнице моих родителей. Я хватаю ее за руку и вместе с ней выбегаю в коридор, чтобы перехватить их по дороге.

– А, вот вы где, – выпаливаю я, чуть не столкнувшись с ними на лестнице. – А мы как раз шли вас искать.

– Все в порядке? – спрашивает мама.

– Да, – отвечаю я слишком поспешно. – Просто мы очень проголодались и хотели спросить, нельзя ли заказать еды.

– Конечно, – с улыбкой говорит мама, и мы начинаем подниматься уже вчетвером.

От волнения я не могу дышать.