Мосян Тунсю Mo Xiang Tong Xiu - Магистр дьявольского культа (Mo Dao Zu Shi)

Он легонько толкнул локтём в низ живота сидящего в подобающей позе за проверкой записей Лань Ванцзи, и тот, не моргнув глазом, произнёс:

— Это так.

Договорив, он обвил Вэй Усяня за талию рукой и прижал покрепче, чтобы тот больше не совершал необдуманных движений, после чего продолжил проверять записи учеников.

Лицо Лань Сычжуя зарделось ещё ярче.

Вэй Усянь попытался вырваться из объятий, но ничего не вышло, поэтому, находясь в такой позе, он с совершенно серьёзным лицом продолжил разговор с Лань Сычжуем:

— Поэтому. Изо всех сил стараясь не закричать, он действительно проявил героизм и твёрдость духа. Но при этом пошёл наперекор обычному порядку вещей, самой природе человека. И это также чистая правда.

Лань Сычжуй, старательно игнорируя положение, в котором оказался Вэй Усянь, задумался и ощутил сочувствие к тому воину.

Вэй Усянь спросил:

— Цзинь Лин всё ещё переживает по этому поводу?

Лань Цзинъи ответил:

— Ага, молодая госпо… эм, молодой господин Цзинь тоже не может понять, что же всё-таки пошло не так.

Лань Сычжуй:

— Но… если это правда, как же справляться с призраком, подобным этому?

Вэй Усянь:

— Позволить ему кричать.

— …

Лань Сычжуй:

— Просто… позволить ему кричать?

— Именно. Когда накричится, сам уйдёт.

Сочувствие Лань Сычжуя в равной степени распространилось и на жителей имения Бай.

К счастью, тот погибший герой, хоть и выказывал негодование и обиду, никакого вреда людям не приносил. Пугающий крик в Белой комнате не прекращался несколько месяцев кряду, после чего постепенно стих. Должно быть, после смерти отважный воин наконец истратил весь скопившийся при жизни крик, тем самым удовлетворил предсмертное желание и спокойно растворился в круговороте перерождений.

Хуже всего пришлось только обитателям имения Бай — они всё это время ворочались с боку на бок, не в силах сомкнуть глаз по ночам. А слава Белой комнаты снова прогремела на всю округу.

Юньмэн, Пристань Лотоса.

Снаружи Зала Познания Меча слышалось летнее пение цикад; внутри разворачивалась картина, заставляющая отвести взгляд, — множество голых тел, лежащих вповалку.

Больше десятка молодых парней, голых по пояс, распластались на деревянном полу зала, время от времени переворачиваясь, будто жареные лепёшки, пропечённые до хруста, и издавая страдальческие стоны.

— Как… Жарко…

Вэй Усянь лежал, прищурив глаза. Cквозь туман в голове пробивались мысли: «Будь здесь так же прохладно, как в Облачных Глубинах, вот была бы красота».

Деревянный пол под Вэй Усянем нагрелся, поэтому юноша снова перевернулся. В это же время Цзян Чэн решил сменить положение, поэтому они задели друг друга — рука Цзян Чэна улеглась поверх ноги Вэй Усяня, который незамедлительно возмутился:

— Цзян Чэн, убери руку, ты горячий, как кусок угля.

— Это ты убери ногу.

— Ногу убрать труднее, чем руку, нога ведь тяжелее, так что подвинься.

Цзян Чэн начал сердиться:

— Вэй Усянь! Я тебя предупредил, имей совесть. Замолчи и не разговаривай со мной. Мне и без того жарко!

Вмешался Шестой шиди:

— Хватит вам ссориться, мне жарко от одних звуков вашей ругани, даже пот побежал быстрее.

Тем временем Вэй Усянь и Цзян Чэн уже обменялись тумаком и пинком, при этом бранясь друг на друга:

— А ну проваливай!

— Сам проваливай!

— Нет уж, нет уж, лучше ты проваливай!

— Ну что ты, только после тебя!

Остальные адепты дружно выразили недовольство:

— Хотите драться, так деритесь снаружи!

— Выкатывайтесь оба, ну пожалуйста, умоляю!

Вэй Усянь:

— Слышал? Все хотят, чтобы ты проваливал. Ах ты… Отпусти мою ногу! Ты сейчас её сломаешь, дружище!

На лбу Цзян Чэна вздулись вены.

— Да это же тебе сказали выметаться… Сначала руку мою отпусти!

Вдруг снаружи на веранде послышался шелест платья по деревянному полу, и дерущиеся мигом отпрянули друг от друга. В тот же миг приподнялась бамбуковая занавеска, и внутрь заглянула Цзян Яньли.

— Ой, так вот где вы все спрятались!

Юноши тут же заголосили «Шицзе!», «Здравствуй, шицзе». Некоторые, самые застенчивые, не выдержали смущения и, прикрывая грудь руками, спрятались подальше в углу зала.

Цзян Яньли спросила:

— Что же вы сегодня не тренируетесь? Ленитесь?

Вэй Усянь жалостливо запричитал:

— Сегодня такое пекло, на поле для тренировок ужасно жарко, после такого фехтования с меня слой кожи слезет. Шицзе, только не выдавай нас.