Мосян Тунсю Mo Xiang Tong Xiu - Магистр дьявольского культа (Mo Dao Zu Shi)

Вэй Усянь знал, что в Ордене Гусу Лань очень ценились подобные церемонии. То обстоятельство, что ему позволили присутствовать на семейном пиршестве, по сути означало, что его признали как спутника Лань Ванцзи на тропе самосовершенствования. Лань Ванцзи наверняка снова и снова уговаривал на Лань Цижэня, чтобы вытребовать для них такое право. Вэй Усянь выдохнул и улыбнулся.

— Не волнуйся. Я приложу все усилия, чтобы ничем тебя не опозорить.

Церемония называлась пиршеством, но пиршество в Облачных Глубинах совершенно отличалось от того, что Вэй Усянь знал о подобных мероприятиях.

Во время пиршеств в Ордене Юньмэн Цзян на тренировочном поле под открытым небом в Пристани Лотоса ставили десяток огромных квадратных столов. Все рассаживались кому где нравилось и звали друг друга как хотелось. Готовили тоже на улице. Огонь и ароматы пищи взлетали в воздух от целой шеренги горшков и печей. Присутствовавшие просто подходили и брали всё, что хотелось съесть. Если еды не хватало — готовили ещё. Хотя Вэй Усянь ни разу не присутствовал на пиршествах Ордена Ланьлин Цзинь, их адепты никогда не стеснялись всюду оглашать всевозможные подробности того, что там происходило, рассказывая о знаменитых представлениях танцев на мечах, коралловых деревьях и огромных чашах с вином или устилающих пол бесконечных парчовых коврах. Картина складывалась умопомрачительная.

В сравнении с этим, пиршество в Облачных Глубинах не было ни оживленным, ни расточительным.

Дисциплина в Ордене Гусу Лань всегда отличалась строгостью и не допускала разговоров во время еды и отдыха. И хотя пиршество как таковое ещё даже не началось, никто из присутствующих ничего не говорил. Не считая приветственных реплик в отношении старших при входе в торжественный зал, практически все пребывали в молчании, ни о каких весёлых разговорах не могло идти и речи. Все приглашённые носили одинаковые белые одежды, одинаковые лобные ленты, украшенные узором из плывущих облаков, а на лицах застыли одинаково сдержанные, почти онемевшие выражения — словно все они были вылеплены по одному образцу.

Глядя на заполненный «траурными одеждами» зал, Вэй Усянь притворялся, будто не замечал на лицах людей удивления или даже враждебности, и про себя думал: «И это семейное пиршество? Да на похоронах и то веселее».

В этот момент в торжественный зал вошли Лань Сичэнь и Лань Цижэнь. До сих пор тихо сидевший рядом с Вэй Усянем Лань Ванцзи наконец шевельнулся.

Скорее всего, Лань Цижэня хватил бы удар от одного вида Вэй Усяня, поэтому старик просто решил не поворачиваться в его сторону и смотрел строго перед собой. Лань Сичэнь был как всегда любезен, и на его губах играл намёк на улыбку, напоминавшую дуновение весеннего ветерка. И всё же, вероятно, из-за уединённой медитации, Цзэу-цзюнь показался Вэй Усяню немного ослабевшим.

Заняв почётное место главы ордена, Лань Сичэнь произнёс несколько приветственных слов, и пир начался.

Первым блюдом подали отвар.

Пить отвар перед основными блюдами считалось обычаем Ордена Гусу Лань. Отвар подавался в простой чаше из гладкого чёрного фарфора, способной уместиться в ладони. Под изящной крышкой вполне ожидаемо обнаружилась смесь зелёных и жёлтых листьев, кореньев и кусочков древесной коры.

От одного вида этого варева брови Вэй Усяня нервно дёрнулись. Даже при всей моральной подготовке, положив в рот ложку, он не смог сдержаться и, закрыв глаза, прикрыл ладонью лоб.

Лишь спустя какое-то время он вернулся в реальность из забвения, в которое его отправили пережившие тяжёлый удар вкусовые рецепторы. Вэй Усяню удалось ровно сесть, уперевшись локтем в стол, и он подумал: «Если основатель клана Лань был монахом, то явно из тех, кто придерживается аскетизма».

Вэй Усянь не мог не вспомнить пиршества в Пристани Лотоса на тренировочном поле и огромный наполненный до краёв чан с супом из кореньев лотоса и свиных рёбрышек. Аромат разносился на многие ли вокруг, привлекая окрестных ребятишек, так что они цеплялись за стены Пристани Лотоса и заглядывали внутрь, исходя слюной, а по возвращении домой хныкали и умоляли отдать их адептами в Орден Юньмэн Цзян. Сравнив реальность с воспоминаниями, Вэй Усянь даже не знал, кого больше жалеть: то ли себя, поскольку его рот заполнился этим странным горько-сладким привкусом, то ли Лань Ванцзи, который вырос на подобной еде.

Но все остальные члены клана Лань доедали свой целебный суп без каких-либо эмоций, их движения и лица были столь спокойны, изящны и естественны, что Вэй Усянь не осмелился оставлять содержимое своей чаши недоеденным. К тому же среди четырёх тысяч — нет, он уже не знал, сколько к этому моменту появилось новых — правил ордена, как ему помнилось, имелись указания в области этикета за едой: не перебирать, не оставлять, не есть более трёх порций за раз. И хотя все эти правила звучали абсолютно нелепо, Вэй Усяню пока не хотелось попасть под поток презрения Лань Цижэня.