Мосян Тунсю Mo Xiang Tong Xiu - Магистр дьявольского культа (Mo Dao Zu Shi)

Постояв секунду неподвижно, Вэй У Сянь поднял руку и дал себе пощечину.

Пощечина вышла звонкой и сильной, и его правая щека тут же загорелась огнем. Тут неожиданно раздались шаркающие звуки, и из чащи вышел ослик, а стоило Вэй У Сяню опустить руку, как осел сам подошел к нему, хотя такая покорность была ему совсем не свойственна. Вэй У Сянь потянул его за длинные уши и выдавил из себя улыбку: «Ты хотел спасти даму в беде, но в итоге вся работенка досталась мне».

Осел протяжно заревел при виде толпы заклинателей, спешащих на вершину горы. После того, как меч Лань Ван Цзи уничтожил четыреста или около того Сетей божественного плетения, все, кто опасался гнева Цзян Чэна и предпочли отсидеться в Ступнях Будды, вновь хлынули на гору. И каждый из них был потенциальным противником Цзинь Лина. Вэй У Сянь подумал, стоит ли вновь прогнать их отсюда силой. Но, поразмыслив, он все же молчаливо сошел с дороги, пропуская их.

Ученики в разноцветных одеждах из разных орденов и кланов поднимались наверх и возмущались: «И Лань Лин Цзинь, и Юнь Мэн Цзян слишком балуют молодого господина. Он еще очень юн, а уже так высокомерен и груб. И если однажды он станет главой Ордена Лань Лин Цзинь, кто знает, что ему взбредет в голову. Боюсь, мы такого точно не выдержим».

Вэй У Сянь замедлил шаг.

Добросердечная девушка-заклинатель вздохнула: «Как же они могут его не баловать? Он ведь потерял родителей в таком юном возрасте».

«Шимэй, это все равно неправильно. Что с того, что и его мать, и его отец умерли? На свете полно сирот. Представь, что было бы, если бы все вели себя как он?»

«У меня в голове не укладывается, насколько же жесток был Вэй У Сянь, что решился навредить ей. Мать Цзинь Лина приходилась Цзян Чэну родной старшей сестрой – шицзе , которая воспитала его».

«На свою беду Цзян Янь Ли пригрела змею на шее, укусившую руку, что ее кормила. Цзинь Цзы Сюаню повезло еще меньше. Он кончил так плачевно только потому, что у него были какие-то разногласия с Вэй У Сянем».

«Можно подумать, существует хоть один человек, с которым у Вэй У Сяня не было разногласий…».

«Это точно. Разве ты слышал, чтобы он сближался с кем-то, кроме своих бешеных псов? Его окружали враги, и он, в свою очередь, причинял зло всем вокруг себя. Даже с Хань Гуан Цзюнем они, как лед и пламень, ненавидели друг друга».

«Кстати, сегодня, если бы не Хань Гуан Цзюнь…»

Пройдя немного по тропинке, Вэй У Сянь вдруг услышал переливчатое журчание ручья.

Он не помнил, чтобы ему встречался ручей по дороге наверх. И тут Вэй У Сянь, наконец, догадался, что идет не той тропой, должно быть, он ошибся на развилке.

Держа ослика за вожжи, он остановился у бегущей воды. Луна над его головой поднялась уже совсем высоко. Ручей был прозрачен и чист, берега его не захламлены ветками или пожухлыми листьями, и неровные белые пятна отражались на его поверхности. В этом отражении Вэй У Сянь увидел лицо, ежесекундно искажаемое неутомимым потоком воды.

Он звонко ударил ладонями по поверхности, разрушив свое отражение, затем поднес мокрые ладони к лицу и смыл с себя всю косметику.

Теперь в воде отражался стройный и красивый молодой мужчина. Он был непорочен, словно омытый лунным светом, брови его мягко очерчены, глаза ярки, а уголки губ слегка подняты вверх. И все же, когда он опустил голову пониже, чтобы рассмотреть себя, капли воды с его ресниц стекли вниз, словно слезы.

В отражении он видел молодое и незнакомое лицо, не принадлежавшее Старейшине И Лин, который поставил мир на колени и убил тысячи, – это лицо не имело никакого отношения к Вэй У Сяню.

Посмотрев на нового себя еще немного, Вэй У Сянь вновь умылся, протер глаза и плюхнулся возле ручья.

Дело вовсе не в том, что он не мог выносить обрушиваемое на него порицание. В конце концов, давным-давно, когда он делал свой выбор, он в полной мере осознавал его последствия. С тех самых пор он часто напоминал себе о девизе Ордена Юнь Мэн Цзян – сделай это, даже если это невыполнимо.

Однако, хотя он и думал, что сердце его превратилось в камень, под конец он все же остался человеком, а не какой-то бесчувственной травкой.

Ослик, казалось, понимал, что Вэй У Сяню сейчас совсем не до веселья, и, наверное, впервые в жизни, не стал душераздирающе реветь от нетерпения. Он потоптался немного на месте и развернулся, будто бы собрался уходить. Вэй У Сянь все так же сидел у ручья, не обращая внимания на происходящее вокруг. Осел обернулся и посмотрел на него, забив копытом по земле. Никакой реакции. Тогда осел подошел с недовольным видом и вцепился зубами в воротник Вэй У Сяня, потянув его за собой.