Александр Гром - Заглянуть за горизонт

— Просто повезло, дураку, — пожав плечами, ответил я, — а вот Георгу и Марию — нет.

— Да, я знаю, — Лири опустила глаза, — и… мне очень жаль твоих друзей.

— Хочу помянуть их, — сказал я, непроизвольно скользнув взглядом по её стройной фигурке, — принеси, будь добра, стоящее вино на свой выбор.

— Один момент, — прощебетала она, уловив мою заинтересованность.

Когда мы учились в школе, Лири была на класс младше меня. Однажды, ещё на заре юности мы даже тайком поцеловались. Но кто-то, увидев, наябедничал её и моим родителям. И ремень, безжалостно погулявший по нашим мягким местам, отбил дальнейшую охоту искать, какого ни будь, продолжения.

Вскоре передо мной стояли: бутылка красного Ардэ, большое блюдо с сыром, ветчиной и тушёной картошкой, три здоровенных куска ржаного хлеба, а так же маленькая мисочка с красной икрой пузань-рыбы.

— Куда столько? — поразился я. — Мне столько не съесть!

— Кушай, кушай, — запротестовала она, — на войне, небось, разносолами не баловали?

— Это да, — согласился с ней я, — в армии основной рацион питания — пшеничная каша. Да и ту не всегда получалось приготовить.

— Вот и навёрстывай, — уходя на зов нового посетителя, молвила она. — А то был худощавый, а теперь ещё больше подхудал. Вон, погляди одни кожа да кости.

— Так это главное, — уже вдогонку бросил я ей, — а жир куда денется — нарастёт.

Я успел, неспешно смакуя, выпить едва полстакана, как в таверну ввалилась большая толпа. Расположилась она неподалёку, через три стола от меня. И в самом шумном из её парней, я узнал Тарайю. А тот, и ранее не обиженный физическими данными, стал ещё шире в плечах, да и выше ростом. Но вот глаза… те, как и прежде, оставались на удивление мёртвыми. Я всегда поражался, как у живого человека может быть такой жуткий взгляд. Внезапно, почувствовав обращённое на него внимание, Тарайя посмотрел на меня. Я постарался сделать вид, что не узнал его. Да только Тарайя уже вставал со своего места и направлялся ко мне.

Подойдя вплотную, он неожиданно дружески похлопал по плечу и громогласно объявил:

— Вот как ведут себя настоящие герои вернувшиеся с лютой войны где не щадя живота своего защищали Отечество! Сидят себе скромно, и не бахвалятся подвигами! Честь и хвала Ральфу Тайндару и всем парням, вставшим на защиту славного королевства Далидор!

— Почёт! Почёт! Почёт! — стали с готовностью скандировать все члены его компании.

Я отреагировал на оказанные почести, пожатием плеч, продолжив своё молчаливое общение со стаканом вина.

Это не смутило «друга» детства. Тяжело опустившись на стул, он, развязно развалившись, поинтересовался:

— Сколько же врагов ты убил лично, достойный Ральф?

— Достаточное количество для того, что бы сидеть сейчас пред тобой, — подивившись выказанной почтительностью, грубовато бросил я. Затем и дальше не церемонясь, добавил: — А теперь иди, откуда пришёл. Я хочу побыть один.

— Ну, дело твоё, — Тарайя извиняюще развёл руками, изумив меня ещё больше, — и не сердись, если я был назойлив. Но в наших краях ты вернулся с войны одним из первых, вот я и не сдержал эмоций. И почему собственно не восхититься настоящим героем? Это патриотично!

— Да о чём ты? О чём речь? — не без злой насмешки вопросил я.

— Э-э, поясни свою позицию, — слегка растерялся Тарайя.

— Ведь на войне как? Ну, если по честному? — с плохо скрываемым презрением, отозвался я. — То мы драпаем словно зайцы, то они. Вот и всё геройство. К тому же Мраморный остров, мы так и не смогли отобрать у тарийцев.

— Ничего, дай срок не только он будет нашим, но и много-много большее, — туманно посулил Тарайя, проигнорировав мою нелицеприятную тираду. — Может, не так скоро как хотелось, но обязательно будет.

— А он стоит того? — я в упор посмотрел в его страшные глаза.

— Опять не понял, — действительно недоумённым тоном ответил Тарайя.

— Этот ничтожный клочок суши разве равноценен всем тем сотням парней погибшим за него? Как по твоему?

— Да разве дело в острове? На карту поставлен престиж государства! А за него можно принести абсолютно любые жертвы, — снисходительно похлопав меня по плечу, провозгласил Тарайя.

— О как! Любые! — «восхитился» я. — А ты, однако, стратег…

— Я! — наконец уловив в моём голосе издёвку, Тарайя встал, едва не опрокинув стул, и ударил себя в грудь кулаком. — Я — патриот! Я радею за милое сердцу Отечество! Тебе же вижу, сиё чувство почему-то не ведомо.

— Ты бы лучше о своих чувствах к родине говорил, находясь в армии, на передовой: где вши, тиф и костлявая старуха с косой, а не в безопасном уюте хорошей таверны, — я бросил эти слова словно хлёсткую пощёчину, хотя и понимал что в случае возникновения потасовки, дело мне придётся иметь не только с Тарайей, но и со всей его сворой.