Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

– Я тонул, Дженни, был опустошен, а ты стала спасательным тросом, который я не надеялся отыскать. Ты дала мне повод жить, когда у меня не было никаких поводов. Я нуждался в тебе… а ты во мне – нет. Ты была богатой, красивой, умной… Что я мог тебе предложить?

Красивой?

– Что я за человек? Эгоист. Не следовало просить тебя выйти за меня замуж, но я не удержался.

Глаза Дженни расширились.

– Ты жалеешь, что сделал мне предложение?

– Я хотел жениться на тебе, но думал, что ты откажешься. Таким образом я намеревался прервать наши отношения, прежде чем они зайдут слишком далеко. Но ты согласилась.

– О чем ты говоришь, Лео?

– Ты достойна быть королевой, и не только. Но я не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Многие считали меня первым претендентом на корону, однако это не так. В Рошели царит хаос, и если я не в состоянии навести порядок в собственных финансах, с чего епископу доверять мне целое королевство?

– Лео, любовь моя, я не собираюсь быть королевой. Я хочу тебя.

– Правда? А как насчет детей, Дженни? Из тебя получилась бы хорошая мать. Дети выросли бы сильными, целеустремленными и честными. Я не смогу дать тебе этого. Не смогу дать детей. Ни тебе, ни любой другой женщине. Я почти ничего не могу. Мечи – опасные игрушки, и в бою люди часто теряют глаза, руки и ноги. Много лет назад меня ранили в безымянной битве на ничтожной реке. Несколько монахов выходили меня в маленьком монастыре. Я никогда никому об этом не рассказывал, и они тоже молчали, за что им моя благодарность, но мне следовало сообщить тебе. Было неправильно предлагать тебе брак, зная, что я не смогу стать настоящим мужем. – Его губы скривились. – Но я так сильно влюбился в тебя, Дженни. И собирался рассказать. Даже если ты меня бросишь. Я солгал, но хотя бы не привязал тебя к себе навеки. Епископ аннулирует брак, поскольку он не был консуммирован.

– Ты действительно любишь меня, – произнесла Дженни, когда герцог заплакал.

– Всем сердцем, моя дорогая девочка. Вот почему я желаю тебе свободы.

– Мне не нужна свобода.

– А что тебе нужно?

– Двуспальная кровать! – Она крепко поцеловала Лео. Руки герцога вновь сомкнулись вокруг нее.

– Надо полагать, без вас не обошлось. – Это были первые слова Эвелин. Она наливала себе традиционную утреннюю чашку чая.

– Косвенно, – заметил Адриан.

Крышки с блюд были сняты. Этим утром благодарность Новрону ограничилась тем, что все склонили головы. Как обычно, завтрак был безупречен и являл собой пир, достойный королей, императоров и двух очень тихих воров.

Не глядя на них, Эвелин сосредоточилась на янтарной струйке, падавшей в ее фарфоровую чашку.

– Скоро явятся сереты. Подобное событие на их заднем дворе не останется без внимания. Сдержанностью они не отличаются. Скорее всего потребуют справедливости – и выберут виновных на свое усмотрение. – Она подняла голову. – Двое безродных чужаков станут первыми в их списке. Будет лучше, если вы вернетесь туда, откуда пришли.

– Вы нас выгоняете? – спросил Адриан.

– Да, выгоняю. – Вдова положила ложечку и нахмурилась. – Дело в том, что я уже сдала вашу комнату другому постояльцу. Так что попрошу вас собрать вещи и к полудню уехать. Спасибо.

Адриан внимательно посмотрел на нее и улыбнулся:

– Вы за нас беспокоитесь?

Эвелин смерила его сердитым взглядом:

– Не говори чепухи. Вы – гнусная парочка, и я не желаю, чтобы вы и дальше отравляли мой дом своим присутствием. Вы хотели правды – вы ее получили. Прекрати улыбаться. Я делаю это не ради вас. Ни в коем случае. Прекрати.

Стук в дверь прервал ее монолог. Эвелин поднялась и, раздраженно фыркнув, прошествовала к входу.

– Привет! – раздался громкий голос.

– Святые небеса! – ахнула Эвелин. – Ваша светлость!

Ройс и Адриан быстро встали, покинули столовую и столкнулись в коридоре с герцогиней Рошельской, которая была в длинном черном платье, черной шали и широкополой черной шляпе из тех, что требовали особой осторожности в тесных помещениях. Герцогиня была крупной женщиной, но, казалось, занимала вдвое больше места, чем ей требовалось. Она привлекала внимание, как пчела в маленькой комнате. На ее лице, круглом и счастливом, сияла широкая улыбка, превратившая глаза в полумесяцы.

Эвелин поправила и без того безупречную кружевную салфеточку.

– Мне очень жаль. Я не знала, что вы придете. Простите за этот ужасный беспорядок!