Тэд Уильямс: Дитя древнего города

И поверьте моему слову, друзья, перед нами предстала страшная картина. Они свисали вниз головами с ветвей большого дерева. Разорванные шеи, меловая белизна кожи… в телах не осталось ни капли крови. Мы оттащили окоченевшие трупы товарищей в лагерь и вскоре предали их земле вместе со вторым часовым, умершим от раны на голове.

И вот что любопытно: на земле под муллой лежали остатки его священного свитка. Пергамент обгорел до черноты и рассыпался, едва я его коснулся.

— Значит, мы и вправду слышали крик боли, — услышал я из-за спины голос ибн Фахада. — Получается, это бесовское отродье уязвимо.

— Уязвимо, да, но так просто не отступается, — заметил я. — К тому же у нас не осталось ни святых писаний, ни рук, достойных их держать, ни уст, достойных их произносить.

Я многозначительно посмотрел на Абдуллу, который докучал двум оставшимся солдатам советами, как копать могилу. В глубине души я надеялся, что кто-нибудь из них не выдержит и проломит старому зануде голову.

— Твоя правда, — буркнул ибн Фахад. — И еще: меня гложут сомнения, поможет ли против него хладная сталь.

— Меня тоже. Однако, возможно, есть еще один способ спастись. Мне поведал о нем наш пастушеский сын. Расскажу подробнее днем на привале.

— Буду с нетерпением ждать, — одарил меня ибн Фахад своей полуулыбкой. — Радостно видеть, что тут не я один умею думать и строить планы. Но не рассказать ли тебе о своем замысле по дороге? Дневные часы в последнее время стали драгоценными, как кровь. И вообще, мне кажется, нам лучше впредь обходиться без погребальных церемоний.

— Что ж, положение у нас было сквернее некуда. По дороге я объяснил отряду свою задумку. Они слушали молча, понурив головы, будто шли на собственную казнь — не столь уж неразумное поведение, по правде говоря.

— Тут дело вот в чем, — начал я. — Если затея этого деревенского болвана окажется толковой, придется травить по ночам байки. А для сна можно вставать на привал днем. Так что каждое мгновение в пути на вес золота… нам нужно выдерживать скорость, не то сдохнем в этих треклятых горах. И еще, пока идем, придумывайте истории. Судя по тому, что говорил этот парень, нам еще топать по этим землям недели две. Скоро рассказывать станет не о чем, так что напрягите память.

Некоторые начали было роптать, но они настолько пали духом, что даже возмутиться толком не смогли.

— Если нет ничего получше, помолчите, — рявкнул ибн Фахад. — Масрур совершенно прав, хотя, насколько я вижу, в такую заваруху он попал впервые в жизни.

Ибн Фахад лукаво мне ухмыльнулся, а один из солдат прыснул. Приятный звук.

Среди дня мы устроили короткий привал, с час поспав на жесткой земле, а затем шли до наступления сумерек. Дорога привела нас на дно длинного, заросшего густым лесом оврага, и там, чтобы немного разогнать лесной мрак, мы тут же разожгли большой костер. Огонь — такой хороший друг!

Усевшись вокруг пламени, наши люди жарили на прутиках кусочки оленины, добытой на охоте. По кругу передавался бурдюк с водой, и мы в который раз жалели, что в нем не плещется что-то покрепче.

— Так вот, — сказал я, — начну первым, потому что дома меня чаще всех просили рассказывать сказки, и у меня накопилось немало разных небылиц. Кто хочет, может идти спать, но не все. Двоим-троим всегда нужно бодрствовать: вдруг рассказчик потеряет нить истории. Неизвестно, сможем ли мы оградиться от чудовища, но искушать судьбу не стоит.

Итак, я начал первым со сказки «О четырех искусных братьях». Время было раннее, и пока никто не хотел спать. Все внимательно слушали, как я плету историю, там и сям добавляя подробности и затягивая описания.

За первый рассказ слушатели наградили меня рукоплесканиями, и я стал повествовать о торговце коврами Салиме и его неверной жене. Наверное, не самый лучший выбор, ведь в истории говорится о мстительном джинне и смерти, но я все равно довел ее до конца, а затем рассказал еще две. К концу четвертой — о храбром сиротке, который находит пещеру с драгоценными каменьями — я заметил нечто странное.

Костер уже догорал, и вдруг по ту сторону от него что-то прошмыгнуло в лесу. Младший визирь сидел прямо напротив, и за его спиной, обтянутой некогда роскошными одеждами, возникла какая-то тень. Она держалась у опушки, избегая зыбкого света костра. На мгновение я запнулся, но тут же подхватил нить истории, закончив рассказ. Наверняка никто не заметил заминки.

Попросив передать бурдюк с водой, я взмахом предложил Валиду аль-Саламеху продолжить. Тот начал с рассказа о соперничестве двух богатых родов в его родном Исфахане. Некоторые, закутавшись в плащи, улеглись на землю и слушали его, наблюдая, как искры костра поднимаются в темноту.