Киара Румянцева - Война трех [СИ]

— А на Боспоре есть поселения? — поинтересовался Лендон.

— Давно… ну по людским меркам давно, там был святой город Киммерик, и до сих пор остались некоторые его следы…

— Ага, в виде булыжников, — хихикнула Кира. — Я в детстве ездила туда на экскурсию.

— И булыжники там тоже есть, только называются они — руины. Нам не надо на саму вершину, мы должны зайти с запада, со стороны карабахских озер, к роднику Аша.

— Марк, по-моему, там есть охрана, — проговорил Велкон.

— Есть, — согласился Горьев, — но раньше одиннадцати на границе они не появляются. Егеря-то все из местных, в основном из ближайших деревень, а возле горы так и вовсе никого не будет. Ладно, — закрывая ноутбук, проговорил он, — хватаем вещи и по машинам.

— Вы бы зонтики взяли, — смотря на тучи, задумчиво проговорил Василий.

— Давай уж сразу шатер, — хмыкнул Марк, закидывая рюкзаки в машину.

— Подожди, — буркнул он, почти бегом направившись в пропускной пункт, из окон которого на них настороженно смотрели охранники.

Через пару минут Василий вернулся.

— Вот, — протянул он черного цвета плащ-накидки, явно армейского пошива, — «непромокашки», только всего две штуки, больше нет.

— А вот за это спасибо, — кивнул Марк, закидывая плащи в багажник. — Если пойдет дождь, то хоть Кира и Агадайя не намокнут.

— Не за что, — кивнул Василий, тревожно глядя на него.

— Прощай, друг, — Марк захлопнул багажник и пожал ему руку. — Спасибо тебе за все.

— Не прощай, — мягко поправил тот, — а до свидания.

— Ты прав…

Агадайя, неуверенно подойдя к Василию, протянула ладонь для рукопожатия. Василий по-доброму усмехнулся и обнял немного удивленную вампиршу.

— Лендон, Кира, садитесь к Велкону, — проговорил Марк, заводя мотор. — Агадайя — вперед. Дарн, ты давай назад, спать.

Машины медленно выехали за ворота, через полчаса они уже были на трассе.

Кира под ровное гудение мотора и тихую музыку из магнитолы уснула на коленях у Лендона, укрывшись курткой.

Ангел осторожно перебирал медные пряди волос девушки и аккуратно придерживал ее за талию.

Совсем немного осталось и они найдут Тэлумы… А вот что будет потом, он так и не решил. Как жить дальше, когда все Светлые теперь считают его предателем? Это сейчас жизнь наполнена каким-то смыслом, но вот после… Он лишь смутно представлял, что ему надо будет делать в роли Хранителя.

Лендон отклонился назад, закрыв глаза. Когда же началась эта неразбериха в его жизни? С какого момента все полетело к чертям?

«Держись» — раздался у него в голове далекий, наполненный страхом голос.

Да, наверное, с той секунды, когда Воин Равновесия в лице смертной девчушки протянул ему руку помощи. Именно в тот момент, когда в зеленых глазах вспыхнула надежда и доверие, дали трещину четкие представления о добре и зле, поставив его перед выбором между верным и необходимым, желанным, притягательным и запретным. Единожды перевернув своими словами и действиями в ночи Нижнего мира все его прежние убеждения, она незаметно и ненавязчиво увела его в сторону от привычных вещей. Одним лишь взглядом, в котором затаился неподдельный страх за жизнь тогда еще совершенно незнакомого ей Ангела, перечеркнув все его принципы, которыми он руководствовался на протяжении стольких веков. А взамен она подарила ему свободу. И в этой новой свободе он узнавал столько вещей, о которых раньше и не задумывался. Встреча с Кирой и последующая сумасшедшая гонка по мирам, приправленная какими-то совершенно нелогичными поступками и действиями, основанными не на долге, а на внутренних переживаниях, заставила Светлого Ангела усомниться в правильности и непоколебимости Света.

Именно Кира связала их всех. Сначала заставляя идти на компромиссы, мириться с присутствием Темных, а потом, когда разрушились привычные устои, Высший Вампир спас его жизнь, а Наследник Тьмы встал на колени перед низшей, как тогда думалось Лендону, расой, привычный мир разбился на мелкие лживые осколки. Обнажая все уродство их прежней жизни, искаженную реальность вполне себе самодостаточного Мироздания.

Наследник Айдинэтена изменился, и эти внутренние перемены повлекли за собой и преображение окружающего его мира. И если поначалу этому способствовала Кира, то затем именно Велкон незаметно стал для него тем, кто показывал этот мир с другой, Темной стороны. Возможно он это делал и не специально, просто желая что-то доказать уже тогда начавшему сомневаться в себе Светлому Ангелу. А возможно все из-за времени, которое они провели в походе по землям межреальности, в общих тренировках, в желании уберечь Киру, в надежде на положительный исход. Неважно. Главное, он начал понимать, что Тьма не так ужасна и плоха, как он и остальные Светлые привыкли думать. Хрупкая связь между ними, поначалу зыбкая и проявляющаяся лишь периодами, крепла с каждым днем, пугая и радуя одновременно. И самое удивительное было осознавать то, что Велкон сам стремился к этому. Наследник Тьмы, оказавшись в сложной для себя ситуации, вышел из нее победителем. Он стал понимать Светлых. Лендон видел это в его глазах, слышал это в его разговорах. Возможно даже, что Хранитель Темного Тэлума в Велконе начал пробуждаться намного раньше, чем в нем. Лендон как-то размышлял над этим вопросом, гадая, почему так случилось. И ответ нашелся. Глухой ночью в темной гостиной в башне Библиотеки Памяти, что возвышается в долине Серединного мира, там, за выпитым коньяком, выкуренными сигаретами и за тихими разговорами, наполненными горечью и безысходностью, неловкостью и зарождающейся дружбой, открывалась истина. На мучавший его вопрос ответил сам Темный. Все же им предстояло стать настоящими Хранителями, и отчужденный голос Велкона, когда Лендон, не удержавшись, спросил его о девушке, никак не вязался с болью и беспросветной, всепоглощающей печалью и сожалением когда-то вынужденного выбора.