Татьяна Морозова: Дети двух миров

Многие в университете стали косо посматривать на Смирнова, обвиняя его в случившемся. Не имевший привычки оправдываться, Константин Григорьевич понемногу свирепел. Столько лет он прослужил верой и правдой, столько сил положил на это, и нате вам… Подозрительные взгляды, перешептывания в коридорах, все это день за днем изматывало душу Смирнова. Обо всем этом Константин Григорьевич, естественно, умолчал, Еве ни к чему это знать.

— А я тут при чем? — выслушав Смирнова, спросила девушка.

— Ты еще не поняла?

— Что я должна понять? Что пропали люди? Это я поняла. Только я, с какого боку?

— Видишь ли, в чем дело, Ева, — сцепив пальцы в замок, стал разъяснять Константин Григорьевич. — Ты окажешь неоценимую услугу нашему отделу, да и всему университету, если согласишься пойти за Барьер.

— Одна?!! Смеетесь, да?

— Ни капельки. Про тебя никто в управлении не знает, твое лицо никому неизвестно, так что за Барьером с тобой ничего не случится.

— У меня один вопрос.

— Слушаю тебя.

Ева посмотрела на молчаливо сидящую женщину, потом на Смирнова, затем опять на Аллу Феоктистовну.

— Я похожа на идиотку, да? У меня ни знаний, ни подготовки нет. Я вообще понятия не имею что делать там, за Барьером.

— Не вопрос, у тебя будет время на подготовку. Недели, думаю, достаточно.

Ева резко встала:

— До свиданья!

— Ева, Ева, — зацокал Смирнов, — университет столько вложил в тебя, можно сказать — дал новую жизнь… а ты… Что было бы с маленьким волчонком, не повстречай его сотрудник университета? Как думаешь, долго ли прожил волчонок? Университет помог тебе, а ты не хочешь помочь ему самую малость.

Слова седого заставили девушку остановиться. Поняв, что задел правильные струны, Константин Григорьевич продолжил:

— От тебя много и не потребуется. Переправишься в Магический мир, походишь, послушаешь, добудешь некоторые сведения и домой. Всего делов-то…

Понимая, что использует запрещенный прием, Константин Григорьевич все же не мог остановиться. Алла Феоктистовна сверлила его гневным взглядом. Психологическое воздействие недопустимо для сотрудников университета, но на карту поставлена честь отдела разведки и жизни пропавших магов.

Ева задумалась. То, что сказал сейчас Смирнов — сущая правда. Что она без университета — ноль без палочки. Сама никогда бы в жизни не научилась управлять волчицей. Порой ей рисовались жуткие картины: белые комнаты и она в смирительной рубашке, или клетка с толстыми прутьями, а возле нее миска с водой и кусок мяса на полу. Так неужели она не способна быть благодарной?

— Я согласна, — Ева развернулась и посмотрела на Смирнова.

— Вот и отлично, — невозмутимо ответил шеф разведки, хотя на самом деле не ожидал столь легкого согласия.

— Что от меня требуется? — Девушка вернулась в кресло.

Обговорив необходимые детали, Константин Григорьевич попросил ее прийти утром следующего дня в университет для подготовки к предстоящему переходу.

— А как же работа? — поинтересовалась Ева.

— Считай, что ты в оплачиваемом отпуске.

— Но книги…

— За это не переживай. Неужели мы допустим, чтоб хранилище осталось без надзора. Тебе найдут замену на время.

Ева встала и, попрощавшись, вышла из гримерной. Словно во сне, она ехала обратно домой, машинально делая пересадки в метро. Ей было и радостно и страшно одновременно. Радостно от понимания, что в ее жизнь врывается что-то новое, неизведанное. От таких мыслей даже сладко заныло в груди. И то же понимание вызывало страх, пронизывающий от головы до самых пят.

— Глупо посылать ее на верную гибель, — вздохнув, сказала Алла Феоктистовна, когда Ева ушла. — Мне она понравилась, жаль девочку.

— У меня нет другого выхода, — закусив губу, сказал Константин Григорьевич. — Ее никто не знает ни в управлении, ни в службе разведки. Так что у нее есть шанс вернуться. По крайней мере, за Барьером ее не ждут, и «встречать» не будут.

— Это ляжет на твою совесть, Костя…

— Ничего, она как-нибудь выдержит такую нагрузку.

Будильник сделал свое дело. Ева нехотя открыла глаза, стрелки показывали без четверти семь.

«Как хочется спать… Может поваляться еще чуток? Но надо, надо вставать, — уговаривала она себя, — пора на работу».

Сладко потягиваясь, Ева отбросила одеяло. Кровать не хотела отпускать ее из своих нежных объятий.

«Стоп! Какая работа?» — пронеслось в голове.

Резко сев, Ева стала вспоминать вчерашний разговор. Все настолько неправдоподобно, настолько не вписывается в ее привычный образ жизни. Правильно ли она поступила, дав согласие. Теперь уже поздно что-либо менять, обратного хода нет. Как говорится — после драки кулаками не машут.