Наталья Бутырская - Караван

Джин Фу что-то тихо говорил Байсо за моей спиной, я не мог разобрать ни слова из-за дребезжания колес, но через какое-то время он обратился ко мне:

– Шен, помни, никто не должен знать, что Байсо – мой преемник. Я выбрал тебя за серьезность и усердие, особенно меня поразили твое редкостное мастерство в начертательной магии в столь юном возрасте. Все в городе знают, что я давно пытаюсь найти своего начертателя, так как гильдия чересчур много о себе возомнила и выставляет безумные цены на свою продукцию, поэтому этот вариант вполне правдоподобен. Также это означает, что я сдался и больше не рассчитываю на место наследника. Ты понял?

– Да, учитель, – с трудом выдавил я.

– Учитель! – Гоудань без стука вошел в комнату и остановился на пороге. Зинг Ян Би занимался начертанием, а каждый ученик с самого первого дня знал, что в этом доме позволяется многое – разбивать горшки, чтобы понять, как далеко разлетаются осколки, кричать и драться, переодеваться в мужские и женские одежды, врать… Но ни в коем случае нельзя прерывать занятия уважаемого учителя по начертанию.

Хотя это не было начертанием в прямом смысле слова. Зинг Ян Би не тратил свою Ки, не создавал сложных массивов и не множил амулеты. Он выводил линии печатей на бумаге тушью. И хотя в таких рисунках не было никакой практической пользы, ведь такие печати были всего лишь изображением, а не магией, учитель считал, что подобное занятие помогает ему сосредоточиться и обдумать сложные вопросы.

С детства Гоудань привык видеть, как старик легким движением отбрасывает назад длинные края рукава, заливает в специальную кисть тушь, на секунду замирает над листом, а потом, не отрывая кисти от бумаги, одним бесконечно длинным движением вырисовывает извилистые линии печати. Какие-то рисунки ему не нравились, и он рвал их на мелкие кусочки, аккуратно складывая их возле себя, какие-то получали одобрительный кивок, а отдельные экземпляры даже удостаивались чести быть вставленными в рамку из расщепленных стволов бамбука и повешенными на стену.

За месяцы отсутствия Гоуданя на стенах добавился лишь один рисунок: печать на нем была вырисована столько четко, ровно и выпукло, будто ее вырезали и наклеили сверху. Значения этой печати юный сыскарь не знал, хотя базовые печати за время обучения выучил. Зинг Ян Би любил иногда ткнуть длинным ногтем в один из рисунков и спросить значение печати.

Старик наконец приподнял кисть, критически осмотрел рисунок, затем поднял глаза на Гоуданя:

– Хе.

– Учитель! – Гоудань склонился в приветствии. Послышался звук разрываемой бумаги, значит, эта печать не прошла отбор.

– Вижу, ты не преуспел в своем первом задании.

– Учитель, – терпеливо повторил Гоудань, не поднимая головы.

– Но и не проиграл. Мальчик умер?

У Хе дернулась бровь, он и не думал, что учитель запомнит суть задания.

– Нет, учитель, он уехал сюда, в Киньян.

– Ты понял, почему заказчик ищет его? Проходи, расскажи старику все, да поподробней.

Гоудань выпрямился и недоверчиво посмотрел на Зинг Ян Би:

– Но я не могу! Вы же сами говорили, что нельзя никому открывать секреты клиента, только…

– Ты все еще мой ученик! – прервал его старик. – А значит, обязан передо мной отчитываться!

– Учитель… Уважаемый Зинг Ян Би. Я вынужден завершить свое обучение досрочно, без вашего позволения, если вы позволите этому недостойному такую дерзость, – щеки Хе пылали огнем, он раньше бы и не подумал перечить учителю, но ведь это было его дело. Его первое дело. Если Гоудань сейчас расскажет все учителю, таким образом, он откажется от дела и передаст его в руки Зинг Ян Би. И снова станет учеником.

– Ты уверен? – теперь в голосе явно слышались угрожающие нотки. – Я же выкину тебя без рекомендаций и таблички о твоей пригодности к работе сыскаря. Кем ты будешь? Что будешь делать? Искать потерявшиеся амулеты? Заниматься кражей посуды? Всю жизнь работать в нижних районах за копейки?

– Простите, уважаемый Зинг Ян Би, непочтительность и грубость вашего недостойного ученика, но я не могу поступить иначе, – глаза Гоуданя заволокло влагой, он кусал себе губы, чтобы не разрыдаться в голос, но не отступал. «Учитель, что же ты делаешь? Ты был со мной одиннадцать лет, научил меня всему, что я знаю, ты всегда был тверд и справедлив. Так зачем ты отнимаешь мое первое дело?» – думал Хе, – «Может, это просто проверка? Сейчас он похлопает меня по плечу и скажет, что я прошел испытание, и теперь он может выдать мне табличку и назвать новое имя?».