Наталья Бутырская - Караван

Шаг за шагом, Джин Фу переходил от одного человека к другому и про каждого говорил теплые слова. Я старался незаметно вытирать слезы и дышать через рот, чтобы не привлечь внимания своими всхлипываниями, неподалеку стоял Байсо, и его глаза тоже покраснели от сдерживаемых слез. Он-то знал всех торговцев лично.

Затем Джин Фу отошел в сторону, и вперед выступил Добряк. Он шел возле своих людей, людей из охраны каравана, и говорил про них.

– Змей, Бэй Тао, друг, помощник, соратник. Ты мне не понравился с первого же взгляда: странные глаза, странный выбор оружия, непривычная манера разговаривать, отсутствие дисциплины. Ты оспаривал каждый мой приказ, выспрашивал подробности, часто поступал по-своему, но всегда выполнял то, что тебе поручали. Я не хотел брать тебя в эту поездку, хотел оставить взамен себя в Киньяне, но ты в очередной раз заартачился. Ты мог своими стрелами остановить любого воина, а умер от поганого амулета, – Добряк сжал кулаки так, что они побелели, помолчал, а потом добавил. – Да не коснется твоя душа Дна пропасти! А если вдруг и коснется, то, уверен, сможет пробить себе дорогу наверх.

И последним вышел лекарь. Я думал, что он тоже будет говорить какие-то прощальные слова, но мужчина молча подошел к первому телу, прикоснулся к его груди, замер на несколько секунд, затем перешел к следующему. Пальцы его левой руки были опущены в мешочек, привязанный к поясу, и я готов был поклясться, что вижу оттуда легкое голубоватое сияние.

– Вы знаете, что в караванах принято хоронить сразу, без особых церемоний, – снова заговорил Джин Фу, – но еще никогда «Золотое небо» не теряло разом столько людей. Поэтому я решил выделить часть Ки на сохранение их тел. Я уже послал весть в Киньян, и в ближайшее время к нам приедет помощь. Мы обязательно заберем всех умерших и привезем их семьям. А до тех пор будем стоять здесь лагерем.

Я оглянулся по сторонам. В основном, люди кивали и соглашались со словами Джин Фу. Понятно, что с такими силами мы вряд ли сможем добраться до столицы, даже если бросим весь груз, особенно если это и вправду были наемники, а не случайные грабители. По крайней мере, сейчас я могу не решать ничего насчет разговора с Джин Фу, у меня будет достаточно времени для этого во время поездки.

Проснулся я от легкого толчка в бок: надо мной стоял один из охранников, с которым я до этого ни разу не разговаривал и не знал его имени. Его лицо казалось обрюзгшим, словно кожу изрядно растянули да так и оставили, и теперь она свисала плоскими складками со щек, с бровей, собиралась под глазами в большие мешки, складывалась в крупные волны на шее.

Увидев, что я открыл глаза, он протянул тарелку с кашей, в которой лежали крупные куски мяса, буркнул:

– Ешь, и сразу к Добряку!

Я затолкал в себя еду и помчался в сторону повозок, где заметил наибольшее движение. Весь лагерь еще спал, кроме дежурных, на траве еще поблескивала роса, и я невольно порадовался новым сапогам, ведь раньше мои тонкие тапочки мгновенно промокали.

Самая маленькая из всех повозок уже была подготовлена к поездке, груз плотно упакован и уложен в виде небольшого бортика, отделяющего возницу от пассажиров, Джин Фу, одетый в неприметные коричневые одежды, говорил что-то лекарю, Добряк отвлекся от инструктирования Летящего, подошел ко мне, сунул в руки мешочек и тихо сказал:

– Вот тебе кристаллы с Ки. Делай массивы, самые мощные и самые сильные. Прямо сейчас.

– Хорошо, но мой лупоглаз…

Было оседлано всего три лупоглаза, и ни один из них не был Пинь.

– Делай, что говорят. Ты будешь в повозке, с Джин Фу и мальчишкой.

После этих слов я замолчал, отошел в сторону и принялся за массивы. Кроме привычного барьера из четырех-шести печатей я знал еще несколько: у одного – упор на сопротивление обычным ударам, не важно, копья ли, меча или стрелы, у другого – на магические удары, например, те невидимые атаки при помощи амулета он бы блокировал гораздо дольше. И был еще один – из восьми печатей. Я смог его сделать впервые только в конце обучения у Мастера. Сами печати были отработаны до мелочей, но мне пока сложно было удерживать шесть-семь печатей и одновременно рисовать следующую. Мастер говорил, что это лишь вопрос концентрации, что на самом деле я не держу их на себе, ведь они сплетены между собой, в них уже влита Ки, так что это лишь мое воображение, но я замечал, что стоит мне лишь чуть-чуть расслабиться, как все, что было начерчено ранее, рассыпается.