Наталья Бутырская - Караван

– Учитель звал, – буркнул брат. – Спрашивал сегодняшнюю задачу.

– И как? Ты справился?

– Я не понимаю, чего он от меня хочет, – возмущенно выкрикнул он. – Как бы я не ответил, все ему не так. Скажу один ответ, он спрашивает: «А почему?». Скажу другой, он снова – «А почему так». А как ему надо? Там любой ответ и правильный, и неправильный одновременно.

– Хмм. Байсо, ответь, а зачем мы идем в деревню?

– Шен, ты что, совсем с ума сошел? Чтобы взглянуть на заплесневелые записи того старика, конечно.

– А зачем? Ведь это неправильный поступок по отношению к людям, которые так хорошо отнеслись к нашему каравану.

– Во-первых, мы не причиним никому вреда, а следовательно, наш поступок не является плохим, – занудно-учительским голосом сказал Байсо. – Во-вторых, тебе для развития своей магии необходимы дополнительные знания, в-третьих, я просто обязан посмотреть на вещи человека, который заставил людей, последовавших за ним в тяжелые минуты, каждые двадцать лет отдавать своих родных. Еще причины нужны?

– Ты не думал, что Джин Фу неважно, как именно ты ответишь на его вопросы? Может, он хочет, чтобы ты смог доказать свой ответ независимо от того, каким он будет. Ты же будущий великий торговец, а значит, должен продавать слова лучше, чем товары.

Байсо остановился, а затем порывисто обернулся ко мне:

– Шен, ты… ты… Кажется, ты не так уж и глуп! Конечно! Учитель хочет, чтобы я продал ему свой ответ. Все это время я смотрел не через то плечо.

Я рассмеялся и хлопнул братишку по плечу:

– Видимо, и твой младший брат на что-то способен.

Когда мы приблизились к деревне, то погасили бумажный фонарик. Глаза немного привыкли к темноте, и теперь я мог различать черные силуэты домов и деревьев.

– Смотри, там горит свет. Заглянем? – шепнул Байсо. Так как я все равно не представлял, где искать реликвию, то мне было безразлично, куда идти. Больше всего я хотел, чтобы Байсо наигрался и пошел спать, тогда я смог бы вернуться к печатям и запомнить хотя бы еще один кусочек рисунка.

Мы прокрались к этому зданию и заглянули в окно. Вряд ли это был жилой дом, внутри он больше походил на склад или сарай, там была всего одна комната без мебели и каких-либо вещей, даже стены не были обтесаны, и в свете нескольких фонариков хорошо было видно пучки мха, торчащие между бревен.

– Смотри, там же эти… Избранные! – Байсо нервно схватил меня за руку.

– Разве? Ты их запомнил?

– Недавно учитель рассказал про способ запоминания лиц и имен и заставил тренироваться. Всех в караване я уже запомнил, а тут целая деревня! Вот я и запоминал. Видишь того старичка с бородой, как у облезлого козла? Это Ши Лиу из семьи Ши. А вот та полная женщина с круглым, как яблоко, лицо – это Мао Киу, ее выбрали последней.

Я внимательно осмотрел людей.

– Ты уверен? Почему тут нет тогда Юэ Сюэ?

– Это та девчонка, которая девственница? Странно. Ты прав, ее тут нет. Но ошибки быть не может, это точно люди, выбранные по жребию. Что тут происходит? Почему они не ушли в лес?

Кто-то нервно ходил вперед-назад по комнате, кто-то тихонечко плакал в углу, один мальчик лет шести устало стучал в дверь и звал маму.

– Может, выпустим их? – сказал Байсо и тут же хлопнул себя по рту. – Нельзя-нельзя-нельзя. Но, Шен, это же неправильно?

Я грустно усмехнулся:

– А что в этом мире правильно? Правильно ли судить людей по их таланту? Правильно ли выкидывать неугодных на съедение в лес? Правильно ли смотреть, как твоя мать умирает от истощения Ки и знать, что ты ничего не можешь сделать? Здесь они хотя бы умирают не напрасно, и жизни помогут их семьям. Обычно же люди умирают, а их родным становится только хуже.

Байсо опустил голову и ничего не ответил. Тем временем рядом с домом послышались шаги, мы с братом сжались в комочек и прилипли к стене, чтобы не попасть в тусклые круги света от фонарей. Дверь открылась, и через окно мы увидели, как в дом вошел староста с сыновьями. Низенький мужчина сейчас выглядел грознее и значительнее, чем днем на площади. Он что-то сказал избранным, один сын подал ему тяжелую на вид коробку, а второй принялся выстраивать людей в ряд, в начале он поставил детей, затем женщин, мужчин и стариков.

Сяо Яо открыл коробку и вытащил оттуда массивную резную фигуру, подошел к первому ребенку, приложил фигуру к его лбу – резкая вспышка, и плачущий ребенок сразу успокоился. Мне не было видно его лица, зато я мог наблюдать за мрачно-торжественным выражением лица старосты, пока тот поднимал фигуру и прикладывал ее ко лбам остальных людей. Потом он аккуратно положил фигуру обратно в коробку и вышел из дома вместе с сыновьями. Дверь дома они оставили открытой.