Мара Вульф - Гнев ангелов

Дверь в комнату открывается, и Люц оказывается позади меня. Наши взгляды встречаются в зеркале.

– Эти шрамы пропадут, – пытается он меня утешить. – А волосы отрастут снова. Нам пришлось обрезать их, потому что они сгорели, – его пальцы скользят по моей уцелевшей щеке. Я бы хотела прислониться к нему, но я остаюсь сидеть неподвижно.

– Ложись обратно в кровать, – просит Люцифер. – Сейчас глубокая ночь.

– Я могу вернуться в свою комнату.

Он почти смущенно смотрит на меня.

– Я хочу, чтобы ты была рядом. Тут я могу лучше за тобой присматривать.

Я киваю и встаю со стула. Он обвивает мою талию рукой, позволяя мне опираться на него во время ходьбы.

– У Тициана все правда хорошо? – спрашиваю я его в сотый раз с тех пор, как я пришла в сознание.

– У него были только легкие ожоги и шок. Наама много раз навещала его. Не волнуйся, просто выздоравливай.

Моя лодыжка болит, когда я хромаю в сторону кровати.

– Я могу вернуться в свою комнату, – повторяю я. – Мне уже стало гораздо лучше. У тебя наверняка есть дела поважнее, чем забота обо мне.

– Ни в коем случае. – Он улыбается своей специальной улыбкой, помогая мне лечь, хотя я и сама прекрасно бы с этим справилась. – Ты останешься здесь, со мной, – Люцифер накрывает меня одеялом, садится на кровать рядом и откидывается на изголовье. – Я не знал, что они собирались привязать к столбу твоего брата, и даже если знал бы… – он умолкает, проводя рукой по волосам. – Я бы ничего не мог изменить.

Он поднимает одеяло до самого кончика моего носа, чтобы не видеть мои раны. Я его за это не виню.

– Это скоро закончится, – обещает Люцифер.

А потом что будет? Я чувствую себя такой ранимой, как никогда прежде в своей жизни. Что будет со мной? А что будет с нами? Будет ли он снова целовать меня и прикасаться ко мне так, как ночью перед испытанием? Люцифер такой красивый, даже сейчас, когда его лицо выражает беспокойство. А я, напротив… изуродована. Я ненавижу себя за то, что продолжаю верить, что внешность для мужчины может быть важнее, чем личность. Но в данный момент я не могу избавиться от мыслей об этом. Я хочу остаться наедине с этими размышлениями, но Люц встает и тушит свечи. После этого я слышу шорох. Каждая мышца моего тела напрягается, когда я ощущаю его тело рядом со своим.

– Я не уйду, – шепчет он мне на ухо. – Даже если ты хочешь этого сейчас. – Люцифер опускает руку мне на талию, и я придвигаюсь к нему поближе так, словно мое тело идеально вписывается в его объятия.

– Я останусь здесь.

– Ты не должен этого делать. Не должен утешать меня. Это всего лишь лицо, а не руки или ноги. Было бы хуже, если бы у меня не было больше возможности сражаться.

Я чувствую, как его губы касаются моего затылка. Он целует мои жесткие волосы.

– А где я, по-твоему, должен быть? Ты лежишь в моей кровати.

– Сариэль наверняка была бы не в восторге от этого, – тихо отвечаю я, радуясь, что темнота скрывает пылающий румянец на моих щеках.

– Тебе не стоит снова провоцировать ее. – Люцифер притягивает меня ближе к себе, и теперь я чувствую все его тело рядом со своим. Мне слишком хорошо, и у меня нет сил сопротивляться этому. Он теплый и надежный. – А теперь спи, – бормочет он позади меня. – Алессио очень строгий врач. Он запретил мне тебя напрягать.

– Он так сказал?

– Кстати, – шепчет Люцифер, – не рассказывай ему, что я сплю в твоей кровати.

– Ты этого и не делаешь. Это я в твоей сплю.

– Хм… – Его рука скользит по моему животу, и я вздрагиваю. – Значит, к счастью, я не нарушаю его правил.

Этой ночью я еще долго не могу заснуть, потому что Люцифер дышит мне в шею. Я рада, что он остался со мной, но мне хотелось бы, чтобы архангел поцеловал меня по-настоящему.

Фелиция сидит на кровати Люца, пока Лилит пытается как-нибудь подстричь мои волосы. Она совсем не справляется с этим, и я смеюсь над ней. Движение натягивает кожу на моей щеке, и я гримасничаю.

– Ты волнуешься? – спрашиваю я у своей подруги. Я нечасто видела ее такой беспокойной, как сегодня. Она каким-то образом уговорила Михаэля разрешить ей прийти ко мне в гости. Кассиэль стоит за дверью, это он привел ее сюда. Будет ли Кассиэль удивлен, когда увидит меня такой? Фелиция и виду не подала.

– Мне надо было остаться с тобой, – вырывается вдруг из ее уст. – Мне так жаль. Я должна была помочь тебе. Если бы ты сгорела там, я бы никогда себе этого не простила.

К моему удивлению, она тут же начинает плакать.

Я беспомощно смотрю на Лилит, которая только пожимает плечами.