Вероника Иванова - Право помнить (СИ) [Книга пишется, но главы уже хочется)]

Да, надо было думать раньше. Но уж больно хотелось поскорее убраться из того клятого села.

Поторопился - первая ошибка.

Притащил с собой невесть кого - вторая ошибка.

Ну как же, польстился на то, что проводят да покажут, силы сберечь решил. А теперь выходит, тратиться все равно придется. И больше, чем нужно.

Плохо, что сумка за спиной, сразу не дотянешься. Можно, конечно, и без посоха работать, но с ним как-то спокойнее.

Или все же попробовать? На два счета? Ну, на три, самое большее?

- Долго думаешь.

- Да и ты вроде не спешишь.

- А зачем спешить, если до дома добрался?

О, вот и третья ошибка подоспела.

Куда меня мог вынести живой маяк? Ну конечно же, в место, к которому долгое время был привязан или телом, или душой. Значит, у него еще и это преимущество имеется? Ох, и болван же я.

Только одно утешает: если сгину, то можно считать, вместе с братом. Не день в день, но близко. А уж вычеркнут нас из регистра точно одним числом.

- Ладно, на солнышке погреться и потом можно будет, все лето впереди. Пошли, пока снова ногу не подвернул.

- Куда?

- Куда обещал привести. К дяде твоему. Если повезет, сегодня и представишься.

- А может не повезти?

- Может, - улыбнулся верзила, и как только он это сделал, почему-то сразу стало понятно, что бояться нечего.

То есть, не стал Борг выглядеть ни безобиднее, ни мягче, но повеяло от него словно бы теплом. Домашним.

Ну да, все правильно, он же как раз дома очутился.

Дома.

Нет, я не просто болван.

Четвертая ошибка - самая глупая и обидная из всех. Кто ж гадит там, где столуется и ночует?

Брат, мне тебя не хватает. Сильно-сильно. Ни к чему я, оказывается, не готов по-настоящему. И приготовить теперь уже некому...

- Идешь? - Верзила поддел ставень чердачного окна и сдвинул на сторону.

- Иду.

Внутри было сумрачно, запустело, но не пыльно. Наверное, потому что все насквозь продувалось через щели в кладке и крыше. Зато благодаря ним и света сейчас на чердаке было достаточно, чтобы видеть, куда ступаешь.

- Сюда давай.

Чтобы пройти в дверь, Боргу пришлось согнуться чуть ли не вдвое, но проделал он это легко и свободно, не обращая внимания на спину, а значит, лечение удалось.

- Ступеньки.

Сам вижу. Слишком узкие, хорошо хоть, немного. А дальше у нас что?

- Сейчас все будет, подожди.

Верзила прошуршал чем-то впотьмах, щелкнул, и лампа, висящая на стене, пролила свой тусклый масляный свет в коридор. Не до самого конца или поворота, зато теперь по левую руку стали видны хотя бы контуры дверей.

Полностью успокаиваться, конечно, не стоит, но вот прямо сейчас Борг мог бы раствориться в темноте и застать меня врасплох. Если бы захотел. А он не хочет. Почему?

Остается последнее объяснение его поступкам. Чем-то мой дядя так хорош или так плох, что вызывает интерес. И подобраться к нему, прикрываясь мной, гораздо удобнее, нежели, скажем...

- Пришли.

- М?

- Его комната.

- Э...

Все измышления можно рушить и сметать метелкой в угол.

- Дядина?

- Она самая.

Безумие какое-то. Если дядя живет здесь, а Борг уверяет, что это и его дом тоже, выходит мы что, родственники? Если так, почему не сказал сразу? А если нет, то как прикажете думать?

Дверь открылась с надсадным скрипом, пропуская меня в... Склад всякой всячины.

Шкафы, столы, стулья, сундуки, причем не рядом, а чуть ли не одно на другом, а поверх еще бумаги, тряпье, гусиные перья, на которые пошло, наверное, не меньше стада, свечи, подносы, кувшины, бутылки и все, что вообще может найтись в любом доме, где живет...

Наверное, я от волнения затаил дыхание, когда переступал порог, потому что когда понадобилось сделать вдох, голова поплыла от тяжести запахов, намешанных в воздухе комнаты. В облаке ароматов можно было различить все, что угодно, даже нечто очень неприятное и пугающее, поэтому невольно захотелось уточнить:

- Здесь что, кто-то умер?

Если Борг и собирался ответить, то не успел.

Примерно посередине всего этого бардака гора вещей вдруг шевельнулась, сползла на сторону, над ворохом мусора воздвиглась рука с указующим куда-то в потолок перстом, и нам хрипло, с явным усилием и не менее явным злорадством сообщили:

- Не дождетесь!

***