Алексей Матвеев - Конан и Зерцало колдуна [СИ]

— В подвале. — опешил хозяин.

— Веди. — приказала волшебница, и повернувшись к варвару, добавила:

— Взвали его на плечи, будь так любезен.

— Холодная вода ему не поможет. — со знанием дела возразил варвар, но просьбу выполнил.

— Увидишь. — пообещала Капна, продолжая лукаво улыбаться.

Трое мужчин, один из которых мирно сопел на плече другого, и женщина спустились в подвал. Конан опустил свою ношу в бочку из-под эля, доверху наполненную холодной водой, так, чтобы на поверхности оставалась лишь голова генерала. Капна выудила из кармана тонкую металлическую колбу, отполированную до зеркального блеска, откупорила крышечку и аккуратно вытряхнула в воду маленький светящийся белым огнём шарик. Спустя мгновение раздался дикий душераздирающий вопль, будто резали по живому. Генерал Гавер встрепенулся, выскочил из бочки, как ошпаренный и, не разбирая пути, стрелой вылетел из подвала, едва не сбив Конана и трактирщика с ног; Капна предусмотрительно и заблаговременно отодвинулась в сторону. Конан бросился вслед за ним, чтобы воочию поглазеть на столь чудесным образом пробуждённого от хмельного сна человека, которого нашел в углу таверны, сплошь покрытым синеватым инеем и трясущимся как осиновый лист на ветру.

— Зар-р-ра-зза. — шептали иссиня-черные губы генерала, который затравленным взглядом уставился на подбежавшего варвара, будто не узнавал его. Трудно передать на словах, какой ШОК испытал на себе генерал Гавер.

На шум в обеденном зале прибежал Акула с обнаженным мечом в руке, и только он завидел окоченевшего генерала, как всё сразу понял. С досады о пропущенном зрелище, он сплюнул на пол, рывком вогнал оружие в ножны и невнятно выбранился, только Нергалу одному известно на кого и за что.

— Пить меньше надо. — назидательно произнесла Капна, поднимаясь из подвала и направляясь к столу.

— Колдовство. — буркнул варвар, никогда не признававший магию в любых её проявлениях.

— Что поделать. — пожала плечами Капна, плавно ускользая от прямого ответа. — Гавер в своей бесконечной глупости и жадности до выпивки не оставил мне выбора.

К этому времени в зале объявился последний из пяти друзей, которого подвыпивший генерал нарёк не иначе как демоном из самой преисподней. Катами Рей слегка позёвывал, ради приличия прикрывая рот ладонью, казалось, и он не шибко сладко спал в эту ночь.

— А что это с Гузём? — осведомился он, застав генерала, сжавшимся в комок у весело потрескивающего камина; к его приходу иней уже успел оттаять.

— В чудильник замели [3] В чудильник замели — попал в вытрезвитель. . - грубо пошутила Капна.

— А-а понимаю. — многозначительно кивнул колдун, непроизвольно поёжившись при взгляде на бедолагу Гавра, которого крупная дрожь по всему телу, казалось, вовсе не собиралась отпускать.

— Отправить бы тебя на песчаный карьер за такие дела, суток на пятнадцать. — ерничал Акула, с презрением глядя на алкоголика.

— Нет уж, лучше пусть на губе посидит [4] Губа — гауптвахта. и вдоволь на плацу помарширует. — вслед за Акулой, подал идею Катамаи Рей.

— По-пошели к ч-чёрту! — стуча зубами, выругался Гавер. — Оба!

— Успеют ещё. — пообещала Капна.

Когда друзья уселись за стол (за исключением генерала Гавра, который тщетно пытался согреться, съёжившись у камина) в ожидании скромного завтрака, предполагавшего вино и мясо, Конан задал мучавший его вопрос:

— Как ты это сделала?

— Ничего особенного. — Капна сделала очередную попытку уйти от ответа.

— Мгновенное замораживание. — пояснил Катамаи Рей скучающим голосом, он забывал о том, что приведенное им выше определение, могло быть понятно далеко не всем из собравшихся за столом.

Наткнувшись на недоуменный взгляд варвара, Капне всё же пришлось объясниться, да и утаивать, если разобраться, было нечего:

— Представь себе самую холодную зиму в Киммерии, лютый мороз, который превращает дыхание в лёд и заставляет стыть в жилах кровь.

Конан поёжился, пытаясь вспомнить.

— Если, к примеру, считать силу мороза в чёрточках, — продолжила Капна и для наглядности сделала ножом несколько засечек на краю стола, — то самый крепкий мороз будет четыре десятка черточек, а мой шарик может быстро остудить воду до двух сотен таких чёрточек, но вода при этом не обратиться в лёд.

— Какое-то время. — вставил Катамаи Рей.

— Двадцать секунд. — уточнил Акула, но вовремя спохватившись, добавил:

— То есть два десятка ударов сердца, я хотел сказать.