Сэбайн Бэринг-Гулд - Книга призраков [litres]

– Не думаю, – возразил я, – чтобы это дело потребовало серьезных затрат.

– Что вы подразумеваете под словом серьезных? – спросил он.

– Мне кажется, что эти останки могли бы быть доставлены в Auchimachie помещенными в бочку с коньяком, как и предыдущие.

– И какова же цена коньяка?

– Про все сорта я вам сказать не могу, – ответил я, – но лучший коньяк, три звездочки, стоит пять франков пятьдесят сантимов за бутылку.

– Это все-таки дорого. А одна звездочка?

– Не знаю; я никогда не покупал такой. Может быть, три с половиной франка.

– И как много бутылок может поместиться в бочке?

– Не уверен, но, кажется, бочка вмещает около двухсот литров.

– Двести три шиллинга, – мгновенно посчитал мистер Фергюс, а затем добавил, подняв глаза, – плюс оформление документов, эксгумация, поборы чиновников, перевозка по воде…

Он покачал головой.

– Вам следует помнить, – сказал я, – каким унижениям подвергается ваш родственник от ног ирландца, которые пинают его, словно футбольный мяч. На моих глазах они пнули его три или четыре раза, – на самом деле я не был уверен, что они попали в него именно столько. – Так что вам следует помнить не только о чести семьи, но и об его страданиях.

– Мне кажется, – заметил мистер Фергюс, – вы говорили о том, что нематериальные сапоги не причиняют физических страданий, только духовные?

– Да.

– Что касается меня, – сказал владелец поместья, – то я по личному опыту могу сказать, что духовные страдания – самые недолговечные.

– В таком случае, – я пожал плечами, – капитан Макалистер обречен быть погребенным в чужой земле.

– Не совсем так, – отозвался он, – в земле, освященной римской католической церковью. Это большая разница.

– А вы будете иметь половину католика в вашем семейном склепе.

– По тому, что вы рассказали, будет именно так. Но если судить по тому, сколько в нем покоится Макалистеров, если учесть, что все они добрые пресвитериане, то проповедь среди них своих взглядов, – я уже не говорю про отсутствие у него ног, чтобы иметь возможность сбежать, – будет иметь для него печальные последствия.

Затем мистер Фергюс Макалистер встал.

– Не пора ли нам присоединиться к леди? Даю вам самое честное слово, сэр, я отнесся к вашему рассказу со всей серьезностью и, уверяю, постараюсь найти приемлемое решение.

– Это невозможно, Джулия. Я не понимаю, как после того, что случилось, могло возникнуть желание отправиться на бал, тем более, что там соберется едва ли не все графство. Ужасная смерть бедного молодого Хаттерсли – разве не достаточный повод, чтобы выкинуть это из головы?

– Но, тетя, смерть молодого Хаттерсли никак не связана с нашими отношениями.

– Конечно, не связана! Будто ты не понимаешь, что если бы не ты, бедняга никогда не наложил бы на себя руки.

– Но, тетя Элизабет, как вы можете так говорить, если вынесен вердикт о том, что он покончил из-за внезапного помутнения рассудка? Чем же я виновата, если он и так был невменяемым?

– Не говори так, Джулия. Если он и потерял голову, так это от того, что ты сначала вскружила ему ее, подавала определенные надежды, что он тебе нравится, а затем с необыкновенной легкостью бросила. Поскольку на горизонте появился Джеймс Лоулер. Подумай, что скажут люди, если ты появишься на балу?

– А что они скажут, если я там не появлюсь? Они скажут, что мы с Джеймсом Хаттерсли любили друг друга, и подумают, что мы были помолвлены.

– Я так не считаю. Но на самом деле, Джулия, ты все время улыбалась ему и подавала надежду. Скажи мне, мистер Хаттерсли сделал тебе предложение?

– Да. Он сделал мне предложение, и я ему отказала.

– После чего он в отчаянии застрелился. Джулия, тебе не следует, в таком случае, отправляться на бал.

– Об этом предложении никто не знает. И я хочу пойти на бал именно затем, чтобы каждый мог сделать вывод, что ничего подобного не было. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь возникла даже тень мысли, что такое могло быть.

– Кто-нибудь из его семьи наверняка знает. И если они увидят твое имя в списке присутствовавших на балу…

– Тетя, их постигло слишком большое горе, чтобы интересоваться списком присутствовавших на балу.

– В его ужасной смерти обвинят тебя. Если у тебя есть сердце, Джулия…

– Я так не думаю. Хотя, конечно, ужасно огорчена. И чувствую себя виноватой перед его отцом, адмиралом. Но не могу же я возвратить его к жизни. Я думала, что после моего отказа, он поступит так же, как поступил Джо Померой, женившийся на одной из дочерей местной землевладелицы.