Дарья Кожевникова - Нечаянный богатырь [litres]

– Ее тоже знаю. Дальше что?

– В общем, тебе надо связаться с кем-то из них, напрямую или через других представителей патруля. А потом ты передашь им мою просьбу: мне надо, чтобы они стали моими посланниками к Рару, участковому в Веселовке. И чтобы вызвали его для беседы со мной в то место, которое я укажу.

– Не проще ли мне самой тогда сразу к нему сходить и позвать?

– Нет, не проще. У меня есть сомнения в том, что Рар предатель. То есть, это даже не подозрения, и он не должен им быть, но я не полностью уверен, что это не так. Поэтому тебя к нему не пошлю, только нейтральное лицо из крылатых, которым при случае будет нетрудно скрыться. А ты мне еще будешь нужна для другого дела. Ты должна будешь затаиться неподалеку от нашего места встречи. И ни во что не вмешиваться, что бы ни произошло, только слушать и наблюдать. Даже если наш разговор пройдет гладко, не торопись сразу после него себя обнаруживать. Ну, а если что-то пойдет не так, то ты из своего укрытия каждое слово запоминай и всякую морду, какую только сможешь рассмотреть. А после незаметно уходишь и держишь путь в город, в салон младшей Яги. Расскажешь ей все, что было. Я уверен, что она сможет экстренно связаться с бабулей, а дальше уж по обстоятельствам. Да, и еще, передай им, что Лакнаф, предатель, тесно связан с одним из столичных военных чиновников. Не знаю, какой он пост сейчас занимает, но зовут его Потап Косоруков.

– Подходящая фамилия для предателя!

– Косорылов ему куда больше бы подошла. Вот, собственно, и все, что от тебя требуется. Немало, сразу скажу. Но я уверен, что ты справишься. И постарайся нигде не упоминать, чья ты дочь. Кого-то это может не остановить, напротив, подвинуть на преступление, если только они поймут, что ты можешь без особых проблем достучаться до такого влиятельного лица, как твой папа, – тут я не удержался и добавил: – А еще, возможно, твой папа при встрече сам тебя пришлепнуть попытается, если только родня уже донесла ему о твоем побеге среди ночи.

– Думаю, родня не стала торопиться и хвастаться папе тем, что не сумела за мной уследить, – мятежно фыркнула девчонка. – А если уж дойдет до разборок, то я могу теперь заявить, что преступника выслеживала от самых своих ворот! Пусть докажут, что это не так! Я ведь сдала его властям? Сдала! Это ведь он меня по ночам караулил под окнами! Так что видел он меня сбегающей или нет, но теперь его слово против моего мало стоит. А что касается военных, то они сами вряд ли станут выкладывать подробности о том, что их, профессионалов, девчонка обула и пленника у них увела. Скорее, общей информацией в докладе ограничатся.

– Так, может, при таком новом раскладе дел есть еще шанс попытаться вернуть тебя домой без потерь?! – поддел я.

– Даже и не мечтай, ни единого! Или, точнее, только один, может так случиться… – она посмотрела мне в глаза, пристально и очень серьезно. – Если вдруг ты и в самом деле в беду попадешь, то я пойду на все, чтобы тебя выручить! Надо будет, так и к отцу за помощью обращусь. Буду его упрашивать, умолять! Сочинять ему все эти истории о моем хорошем поведении. А если придется, то даже пообещаю все-таки выйти замуж за этого урода Павлика. Так что ты уж, пожалуйста, постарайся в крупные переплеты не попадать, – голос у девчонки звучал все тише, а под конец и вовсе замер, как и она сама.

– Аланая… – теперь я просто не мог ее не поцеловать, что и сделал. Вначале осторожно, чтобы ее кровью не испачкать, но потом понял, что Ягусины амулеты делают свое заживляющее дело, и увлекся. Очень ярко ощущая при этом разницу между просто поцелуем и тем случаем, когда ты целуешь женщину, к которой неравнодушен. Когда-то знакомое мне, но надежно забытое ощущение.

Когда я, наконец, нашел в себе силы оторваться от Аланаиного личика, она так и осталась сидеть в обнимку со мной, только еще доверчиво прижала к моей груди свою очаровательную щечку. А я ощущал, как она вся трепещет под моей рукой, и чувствовал себя последней сволочью. И все из-за того, что ради моего спасения она даже за Павлика готова была выйти замуж.

– Аланая, – окликнул я тихо. – Скажи, а твоя родня, когда объявляла тебе имя твоего жениха, его портрет тебе при этом не показывала?

– А то как же! – тихо буркнула она. – Конечно, показывала! Хочешь взглянуть?

– А что, он и сейчас у тебя с собой?!

– Ясное дело! Мне его всучили в приказном порядке, так я в свободные минуты душу на нем отвожу, – не высвобождаясь из моей руки, девчушка залезла в задний карман брюк, вытащила оттуда плотный прямоугольничек фотографии и сунула мне. – На, полюбуйся. Уверена, что таким ты его еще не видел.