Дарья Кожевникова - Нечаянный богатырь [litres]

Снова натолкнулся в своему пути на Барузу, то ли пытавшегося улицу мести, то ли стачивающего общественный веник о сельский тротуар просто забавы ради. Сойдя с тротуара, я обошел Барузу, как столб, зная, что этот заносчивый тип никогда и никому не уступит дороги, и, не особо при этом задержавшись, вскоре уже был у дверей кабака.

В кабаке в это время дня обычно посетителей бывает немного. Но сегодня, вопреки ожиданиям, в главном зале оказалось весьма многолюдно. Странно! Вроде бы сегодня не выходной. Да и вчера был не праздник, чтобы народ еще до наступления вечера потянуло сюда для поправки подорванного здоровья.

– Всем привет! – обратился я к дружно повернувшимся в мою сторону лицам. Трезвым и невеселым каким-то… Ну да, волки пропали! Но все равно, я выгляжу оптимистичнее этой публики, хотя у меня поводов для расстройства побольше имеется. Во-первых, зубастые – мои кореша! А во-вторых, никто в этом поселке, кроме меня, еще не может знать, насколько все серьезно. Или еще что-то случилось, пока меня не было?

Я кивнул сидящему за стойкой хозяину:

– Аким, сделай, пожалуйста, кофе! Двойной!

– Один момент! – ответил Аким, но тоже как-то без огонька и без своей фирменной улыбочки. Это уже не просто настораживало, это заставляло задуматься. Но вначале, пользуясь случаем, я решил снять со всех собравшихся нужные мне свидетельские показания. По опыту знаю, что все остальные новости и сами всплывут в процессе основного опроса. Так что я привычно – уж сколько раз свидетелей собирать приходилось! – встал в центре зала. Просить «минуточку внимания» не пришлось, оно и так все было направлено на меня. Поэтому я перешел сразу к делу:

– В связи с расследованием исчезновения волков мне нужны малейшие сведения о… – и я четко выложил скупые подробности про подозрительного Тарюшиного мужика. – Если кто видел подобного субъекта даже издали, мне это очень важно знать. Время и место встречи, а так же какие-то дополнительные приметы, если кто успел их рассмотреть.

– Ламадяй видел похожего фрукта, – после недолгих раздумий выложил Тим, тоже вполне себе мирный сохатый, только, в отличие от Ламадяя, не бомжующий по идеологическим соображениям. – Он мне еще рассказывал, что этот мужик мимо него проходил, когда он грустил под забором, и поэтому смог ему с земли под капюшон заглянуть. Так вот, мужик, по словам Ламадяя, вроде бы гуманоид, но глаза из-под капюшона красным светятся. Тут я этого горе-рассказчика на смех поднял: он порой такую гадость употребляет, что к нему глюки приходят уже не в первый раз. Глаза у гуманоида – и вдруг красным!

– Конкретно с этим типом в капюшоне все может быть, – я оглядел помещение на тот случай, если и Ламадяй незаметно пребывает сейчас где-то поблизости в надежде на халявную выпивку: а ну как у кого-то душа разгуляется и начнут угощать? Но, вопреки обыкновению, ни вдоль стеночек, ни в темных углах я на этот раз не увидел знакомого тощего лица с обломанным рогом и с неизменными синяками, залегшими под сенью больших и печальных глаз. Поэтому снова пришлось обратиться к электорату: – Кто и где видел Ламадяя в последний раз? Мне необходимо лично его опросить. Попутно делаю всем официальное заявление: если кто встретит неизвестного в капюшоне, ни в какие контакты с ним не вступать! Он опасен и, скорее всего, вооружен! Поэтому о его появлении просьба срочно сообщать лично мне! Мне будут ценны все подробности, какие только сумеете рассмотреть на расстоянии, не подходя к нему близко! Уяснили? Так, а теперь вернемся к вопросу про Ламадяя.

– А я его не только сегодня с утра, но и вчера вечером тут не видел, – с удивлением вспомнил Аким, обычно вынужденный выгонять сохатого бомжа каждый раз, когда закрывал заведение.

– Так… – новость мне не понравилась, из-за чего я как-то бездумно взял только что поставленную передо мной на стойку чашечку с кофе и машинально опрокинул в себя ее содержимое, прежде чем Аким успел крикнуть мне:

– Трой, горячо!

– Спасибо, уже понял, – прохрипел я доброй минутой позже, четко ощутив разницу между горячительным и просто горячим. Выпустил пар из ушей и огонь изо рта – ну, по крайней мере, впечатление у меня было именно такое. И, вернув пустую чашку обратно, обвел взглядом всех, кто стал свидетелем моей попытки самосварения. Как ни странно, я не увидел ни единого ухмыляющегося лица. Так что даже удивился вслух, с трудом ворочая обожженным языком: – А что это мы все такие серьезные? Что, моя шутка не удалась?