Тимофей Царенко - Три сапога - Пара

– О, а где же сладкие речи, где признания в любви? Давай же, малыш, попробуй еще раз! А чтобы думалось легче… – из приоткрытого рта погонщицы вырвалось небольшой облако, которое окутало ноги молодого человека, и, кажется, начало их жрать. Оставляя лишь кости, покрытые кровавыми ошметками.

– Я клянусь своим небом, ты сдохнешь! Сдохнешь! Сдооохнешь! – на губах Ричарда выступила кровавая пена.

Погонщица поманила жертву пальцем. И агонизирующий Гринривер приблизился к ней. Шея существа удлинилась, и фиолетовые губы замерли в паре сантиметров от лица молодого человека.

Тот силился что-то сказать, но из глотки вырвался только хрип. Демоница глубоко вздохнула, и Ричард начал словно выцветать. Золотые волосы стали пепельно-седыми, черты лица заострились, кровь на губах побурела и осыпалась невесомой пылью. Крохотная золотая искра вырвалась с очередным вздохом из приоткрытого рта и повисла между демоном и уже мертвым телом. Искра скользнула между полных губ. Совершенное лицо исказилось с пароксизме удовольствия, небрежный взмах руки и расчлененное высохшее тело рухнуло за спиной погонщицы с громким стуком.

Рядом бесновался Рей Салех. Татуировки на его теле снова засветились, прорезая кожу. Опустошенные револьверы были отброшены в сторону. Дага в руке билась о невидимую преграду, а на губах пузырилась белая пена.

Сладко потянувшись после поглощения души, погонщица оглянулась и с интересом уставилась на бывшего лейтенанта.

Слизь цвета протухшего неба начала течь по брусчатке. Площади, затекая с улиц, где с неба падал измененный дождь.

– О, ты тоже любишь хлысты? А давай мы с тобой поиграем, чей длиннее? Обещаю, я буду очень нежной! Душа твоего друга была такой восхитительной вкусной, столько эмоций, столько искренности, столько жизни…

Демоница сделала первый шаг. Прозрачный меч в ее руках удлинился, и распался на сегменты. Оружие ожило и стало чем-то напоминать щупальце диковинного зверя. Поле, что защищало погонщицу, пропало. Инвалид ударил своим хлыстом. Погонщица слегка наклонила корпус и ударила в ответ. Ожившей змеей оружие метнулось вперед и перерубило деревяшку, что заменяла Салеху ногу. Потеряв равновесие, он перекатился в сторону, не выпуская оружия.

– А ты славный. Хочешь, быть моим чемпионом? Я верну тебе ногу. И подарю много чего… Все наслаждения, все пороки! Чтобы ты осознал мою силу, прими ДАР!

Вопль твари из-за грани толкнул бывшего лейтенанта и тот кубарем покатился по земле. Изо рта демоницы вылетела алая капля, и, с шипением, впилась в обрубок ноги, растворяя ткань одежды и кожу. Рана вспенилась, и из нее начала прорастать пятипалая лапа, покрытая чешуей зеленого цвета. Черные антрацитовые когти судорожно сжимались. Рисунок на теле стал светиться ярче.

– Давай, нападай! Я буду отбирать тебя у тебя по кусочкам. А потом мы вместе вкусим твоей плоти, и ты преклонишь передо мной колени!

Еще один цилиндрик рунной взрывчатки был вырван из рук лейтенанта и растворился в воздухе. В стороны полетело все огнестрельное оружие.

На небе, тем временем, стала набрякать еще одна чудовищная по размерам капля.

– Дерись, тварь! Развлекай свою госпожу, я приказываю! Я не дозволяла тебе умирать!

Роняя на брусчатку капли крови и пота, Рей Салех поднялся на ноги. Он посмотрел на ликующую демоницу, и расхохотался. Весело. Тепло.

– Думаешь, победила? Думаешь, подчинила? Думаешь, теперь этот город в твоей власти?

– Не ты ли хочешь эту власть… – начала свою речь погонщица. Но не договорила. Она согнулась пополам, хрипя. Из широко раскрытого рта полилась прозрачная слюна.

– Дрянная душенка, да? Не думал, что с Ричардом все настолько плохо, что им будет тошнить высшего демона! – хохотал Рей, наблюдая за мучениями повелительницы легионов.

Все это время иссохшее тело Ричарда зашевелилось. С хрустом на место встали оторванные руки. Мертвец поднялся на обглоданные ноги, и вскинул голову. Два живых глаза на мертвом лице впились взглядом в согнувшуюся демоницу. Тело сделало шаг, и еще один.

На вытянутой руке возникла черная сфера абсолютного ничто. Тут же возник ветер, ураганным порывом устремился в черную дыру. Иссохшие волосы гринривера трепетали, закрывая лицо. То, что было когда-то молодым человеком сделало несколько быстрых шагов и махнуло рукой, стирая из реальности голову и плечи погонщицы. На землю рухнулкусочек кости.

Черная сфера пропала. Ветер стих. Иссохший труп запустил руку в тело демоницы, почти по локоть. И с силой рванул, вываливая её требуху на брусчатку. Бледная ладонь сжимала золотую искру, которая начала впитываться в тело. Наросло мясо на мертвых ногах. Волосы снова обрели золотой цвет, кожа налилась кровью. С хрустом встали на место все сломанные кости.