Андрей Белый - Некромант-программист

— «Что? Ты и так уже две лепешки съела, куда в тебя столько лезет?», — удивился я.

— «Пряник хочууу…», — жалостливо протянула лисичка, слегка опустив свои ушки и глядя на меня умоляющими глазами.

Мой внутренний неокрепший анимешник получил мощнейший удар под дых от дозы кавая.

— «Ладно, но только один!», — я достал из сумки пряник и протянул ей. — «Вот»

Она взяла пряник в свои ручонки, а затем опасливо уставилась на меня.

— «Я же уже говорил, ешь спокойно, не стану я тебя дразнить и бить», — вновь успокоил ее я.

Лисичка счастливо улыбнулась и вгрызлась белыми зубками в пряник, повиливая при этом своим пушистым хвостом, кончик которого торчал из-под простыни. Вскоре это няшное создание дожевало пряник и уставилось на меня своими большими зелеными глазами.

— «Ладно, раз ты доела, то можно и поговорить», — начал я. — «Скажи, зачем ты мне вообще помогла, да еще и жизнь спасла, чуть не погибнув?»

— «Ну, не знаю, просто ты хороший, а те люди были плохими», — немного задумавшись, ответила она.

— «А с чего ты вообще решила, что я хороший?»

— «Ты не смотрел на меня с презрением и отвращением, как большинство людей, и даже покормил»

— «И разве это говорит о том, что я хороший?», — удивился я. — «А что если все это было специально, дабы ослабить твою бдительность»

— «Ммм…», — лисичка мило наклонила голову набок, чем вновь нанесла мне удар порцией няшности. — «От тебя не пахнет, как от злого человека…»

«Вот как, видимо это и есть так называемое звериное чутье»

— «Ладно, чудо ты пушистое, как хоть звать-то тебя?», — наконец соизволил я узнать ее имя.

— «Лиссарри», — ответило «чудо». — «Но обычно меня называли: мелкой дрянью, крысой подзаборной или драной собакой»

— «Ясно… не против, если я буду тебя просто Лисичкой называть?»

Лисичка отрицательно помотала головой мол: «не против».

— «Ну и ладненько», — продолжил я. — «Ты мне очень помогла, так что могу ли я что-то сделать для тебя?»

Лисичка задумчиво взглянула на мою сумку.

— «Пряник?»

— «Не, это слишком не серьезно»

Лисичка вновь задумалась, а я в сердцах молился, чтобы она не пожелала пойти со мной. И естественно, именно это и пришло ей в голову.

— «А можно мне остаться с тобой?», — спросила она, опасливо опуская ушки.

— «Хааа…», — я тяжело выдохнул. — «Я так понимаю, что даже если я скажу, нет, то ты все равно увяжешься за мной?»

— «Прости», — она, извиняясь, опустила голову.

— «О, уже во всю общаетесь?», — прервал нас голос вошедшего Нуора. — «И какого «монстра» ты на этот раз ко мне притащил?»

— «Она не «монстр», а милая и кавайная Лисичка!», — мною вновь овладели задетые чувства бедного анимешника.

— «Не знаю, что значит «кавайная», но Иррин Ретиар тоже выглядит милой, вот только по своим возможностям она просто монстр!», — ответил Нуор, подходя к Лисичке.

Та сильно занервничала и попыталась отстраниться от него, чуть не упав с кровати.

— «Тише-тише, успокойся, я просто хочу проверить твое состояние», — в успокаивающем жесте поднял руки бывший жрец.

Лисичка вопросительно глянула на меня. На что, я ей успокаивающе кивнул. Она больше не стала отстраняться, и Нуор положил светящуюся ладонь ей на лоб. Спустя пару минут он убрал руку и сказал:

— «Хм, думал, ей придется полежать еще пару дней в кровати, но она уже вполне здорова»

Лисичка счастливо заулыбалась, виляя своим пушистым хвостиком.

— «Значит, мне можно остаться? Можно?», — она с надеждой посмотрела на меня.

В неравной борьбе внутри меня столкнулись самые различные эмоции и желания. Я очень не хотел привязываться к кому-либо, ибо боялся, что в будущем могу потерять этого человека. Но в то же время, я четко осознавал, что если откажусь, то вновь оставлю это милое и доброе создание наедине с жестокими людьми.

Я уже говорил с Нуором по этому поводу, и он отказался оставлять ее у себя, ибо это могло навредить его репутации, а, следовательно, и его семье. Даже собственная дочь не смогла его уговорить. И я вполне понимал его, для него Лисичка была никем, обычным пациентом. Просто вылечить зверолюда не было ничем особым, но вот разрешить ему жить в собственном доме без рабского ошейника, было позором для всей семьи. И Нуор поставил в приоритет семью, а не жалость к одной единственной зверолюдке. Мне не за что осуждать его, ибо это логичное решение.

И вот, в неравной внутренней борьбе победила жалость, заткнув в глубины сознания страх ответственности и возможной утраты.