Два мира. Полюса

— Ну, привет поближе, даттебаё, — поставив её на относительно ровную поверхность, сказал Наруто. — Как дела?

— Спасибо, хорошо, а у тебя? — выпалила Гермиона единым духом.

— Да тоже в общем-то ничего, даттебаё, — вопреки словам, в голосе Наруто промелькнула грусть. — Война окончена, мы победили…

— Ох!.. Поздравляю!

— Спасибо. Вот, в общем, теперь у всех много работы, связанной с этим, даттебаё. Кроме того, наши лидеры начинают думать, как строить работу с магами. Мы с Саске здесь сопровождаем делегацию, прибывшую на знакомство с вашим министром, даттебаё.

— Вот оно что, — Гермиона заволновалась даже больше, чем прежде. Что-то принесёт магическому обществу переход сотрудничества с шиноби на новый уровень? Смогут ли Каге, предводители ниндзя, найти общий язык со Скримджером и его командой?..

— Не волнуйся, всё нормально будет, — заверил её Наруто — видимо, мысли нашли отражение на лице девушки.

— Угу.

На крыше повисло молчание. Гермиона отвернулась к Запретному лесу и сделала вид, что заинтересовалась вышедшим на опушку кентавром, чей торс белел в ночной черноте. Дверь домика лесничего распахнулась, и Хагрид вышел к кентавру и остановился возле него — по всей видимости, у них был разговор.

— Я вот о чём подумал, Гермиона, — голос Наруто зазвучал весьма серьёзно. — Ты очень умная и уже немало знаешь о нас… Не против, если я замолвлю перед нашими за тебя словечко на будущее? Мы сейчас будем обсуждать со Скримджером не только политику, но и кадровые вопросы, даттебаё. И я подумал, тебе было бы интересно работать в связке с нашим миром. Что скажешь?

— Конечно, мне было бы интересно! — восхитилась перспективой Гермиона. Это же такая ответственная работа! Притом ещё и со столь интересным феноменом… — Спасибо, Наруто!

— Пожалуйста, — он вновь улыбнулся, но как-то по-лисьи. — Это же не только для миров, но и для ме… Курама, закройся! — Наруто потряс головой и виновато поморщился. — Прости, даттебаё, этот Лис…

— Ничего, — пробормотала Гермиона, от его вскрика невольно отпрянувшая. Наруто рассказывал ей про Кураму, демона-лиса, запечатанного в нём и ставшем в последние месяцы хорошим товарищем. И всё же осознавать, что рядом с ними всегда есть кто-то третий, было мягко говоря странно.

— Да, — невпопад пробормотал Наруто, явно сконцентрированный в беседе внутри себя. Но вот он моргнул и полностью вернулся в реальность. — Извини. Дурацкий клубок шерсти всё портит, — парень поморщился, потому что, видимо, лис как-то прокомментировал заявление. — В общем, я ещё кое-что хотел предложить, даттебаё…

— Что? — спросила Гермиона, подавшись вперёд.

— У нас скоро ханами будет — это весенний праздник, даттебаё. Мы обычно устраиваем пикники и любуемся цветущими деревьями. Ну и, собственно… может, ты бы хотела присоединиться, даттебаё?

— Присоединиться?! — ахнула Гермиона. — Ты имеешь в виду…

— Пойти со мной в Коноху, да.

— Ты… — Гермиона сглотнула, — говоришь серьёзно?

— Само собой, — кивок Наруто вышел отчаянно решительным. — Если ты не хочешь, конечно, я заставлять не буду, даттебаё…

— Конечно хочу! — поспешила заверить Гермиона и подпрыгнула на месте. Не верится! Она попадёт в совершенно другой мир, увидит Коноху!..

Нога соскользнула по наледи, и девушка ойкнула, чувствуя, что падает… Наруто подхватил её мгновенно и прижал к себе.

— Порядок, даттебаё? — спросил он взволнованно.

— Порядок, — выдавила из себя Гермиона.

Она смотрела в его голубые глаза и боялась моргнуть. Боялась, что миг исчезнет.

Рука Наруто скользнула с её лопаток на талию. Гермиона осторожно коснулась пальцами его плеча, шеи, подбородка. Она привстала на цыпочки, он слегка наклонился…

В самом деле, ничто более не будет прежним.

«За что мне это, Ками-сама? — устало думала Анко, лёжа ранним утром на кафельном полу ванной. — Я, что, в жизни мало мучилась?..» — новый приступ рвоты не дал додумать, и квартиру пронзил душераздирающий звук.

Некоторое время спустя Анко на нетвёрдых ногах вышла из ванной и побрела на кухню за водой — горло горело, во рту стоял рвотный привкус. Так херово токубецу джонин не чувствовала себя ещё никогда, и это было однозначным достижением беременности с учётом всего, что за свою жизнь Анко перенесла.

Хуже всего было по утрам: каждый день внутренности словно сговаривались и решали полным составом отправиться в путешествие по канализации. К счастью, все они бренное тело не покидали, но с содержимым желудка Анко неизменно прощалась, как и с частью нервных клеток. Она ненавидела это, ненавидела беременность, ненавидела Сасори. Но даже больше Анко ненавидела себя: за то, что вообще допустила эту ситуацию; за гордость, не дающую обратиться к ирьёнинам; за то, что с тех пор, как Цунаде-сама лично сняла её со всех миссий, за которые Анко с радостью ухватилась, она скрывалась от всех друзей и знакомых. Обыграла всё так, словно ушла из деревни, а сама тем временем тайно существовала в своей квартирке, выбираясь из неё только за продуктами под Обороткой. Даже на шторы навела чары, не пропускающие свет, чтобы никто с улицы не заметил зажигаемых по вечерам ламп, не говоря уже о полной звукоизоляции квартиры. «Разве это — нормально? По-взрослому?» — порой спрашивала себя Анко — и не меняла ничего. Лучше так, чем встречать друзей; им же придётся что-то объяснять… Какаши, вон, она уже наобъясняла, хватит.