Lutea - Хороший расчёт [СИ]

Хаширама не спешил. Чуть склонив набок голову, он застыл напротив неё, разглядывая, думая… О чём?

— Кажется, я должен помочь тебе снять всё это, — он неопределённо махнул рукой в её сторону, явно имея в виду брачный наряд, надевали который на девушку с соблюдением всех обрядов добрых пару часов.

— Да, — снова обронила Мито, стараясь держаться достойно. Из-за толстого слоя белил, которые мать и тётушки почему-то решили нанести на её лицо, не было видно (она надеялась) краски, прилившей к щекам.

В конце концов, это её первая ночь с мужчиной.

Хаширама приблизился и снял с неё накидку учикаке, после занялся развязыванием оби; пояс то ли не поддавался, то ли Хаширама нарочно медлил. Мито совсем не чувствовала его прикосновений — на ней было ещё много слоёв шёлка, а «неотёсанный вояка Сенджу» оказался неожиданно деликатен. И всё же Мито учащённо дышала — она чувствовала его рядом, так близко, как не подпускала к себе никого и никогда…

— Эй, — его горячее дыхание опалило ухо. — Тебе не нужно бояться. Всё будет хорошо.

— Шиноби клана Узумаки не боятся, — отрезала Мито, чувствуя, как с возмущением возвращаются силы. Как он мог подумать, что она — она, Узумаки Мито, химе клана! — испугалась?!

— Ладно, ладно, как скажешь, — миролюбиво протянул Хаширама, наконец справившись с оби; теперь был черёд верхних кимоно.

Не услышав в его тоне достаточной веры, Мито резко развернулась, сводя на переносице брови.

— Послушай-ка, — проговорила она, указательным пальцем ткнув ему в грудь, — ты, конечно, грозный лидер клана Сенджу, Первый Хокаге, но не думай, что меня можно не принимать в расчёт!

Посмотрев на её палец, Хаширама вновь перевёл взгляд на лицо Мито и удивлённо хлопнул глазами.

— А с чего ты взяла, что я не буду с тобой считаться? — спросил он как-то даже по-детски прямолинейно.

— А разве станешь? — едко уточнила.

— Конечно, — ответил Хаширама с потрясающим апломбом. — Ты же моя жена, а кроме того одна из сильнейших куноичи клана Узумаки, — он улыбнулся. — Я о твоих способностях наслышан и искренне впечатлён ими.

Теперь Мито опешила, не зная, что сказать. То, как он говорил, как смотрел… Всё возмущение разом куда-то делось, и вновь вернулось волнение.

Что ж, нападение — лучшая защита.

— Помоги мне с этим, — она досадливо дёрнула подол кимоно. — Дышать тяжело, так закутали.

— Да, конечно, сейчас.

Заметно повеселев, Хаширама быстро (прежде точно медлил нарочно!) избавил её от шелков, оставив лишь лёгкое нижнее кимоно — белоснежное, с вышитым по подолу и краям рукавов огненным орнаментом.

— Там есть вода, — он указал он столик в углу, где стоял таз. — Тебе, наверное, хочется умыться.

Неожиданное понимание… Отойдя к тазу и склонившись над ним, стирая намоченным полотенцем белила, Мито слышала шорох снимаемой одежды и вновь ощутила, как приливает кровь к щекам. Она знала детально, как выглядит тело мужчины (каждая куноичи обязана знать), и даже подозревала, что её новоиспечённый муж более чем хорошо сложён — его статная фигура и в одежде выглядела очень мужественно, а уж без неё…

Поворачиваться было отчасти страшно, но притворяться дольше поглощённой умыванием было уже неприлично. И она обернулась.

Хаширама оказался рядом с ней, приблизившись совершенно бесшумно, и моментально и бессловно обнял, притянул к себе. Мито невольно вздрогнула, в горле пересохло, когда она почувствовала прикосновение его жаркого тела.

— Всё у нас будет хорошо, Мито, — заявил Хаширама с такой уверенностью, что девушке оставалось только одно: поверить.

Их совместная жизнь с самого начала не была простой — каждый день находилась тысяча дел, требующих участия Хокаге, так что Хаширама и правда, как едко предрекал Мадара, редко показывался дома. Впрочем, вылавливать его и загонять силком не приходилось — он сам стремился вернуться к жене в любой свободный момент.

И было в этом что-то, способное растопить любой лёд.

Сама не заметив, Мито прониклась к этому человеку, навязанному ей кланом, хотя не могла сказать, как и почему. Просто Хаширама с самого начала был таким… открытым, честным с ней в словах и чувствах, что не ответить взаимностью было сложно. Вначале было уважение к мужу, приличествующее хорошей жене, затем переросшее в уважение к Хашираме как человеку; позже оно стало симпатией, ну а затем… Спустя полгода брака сдержать клятву любить супруга до последнего вздоха не казалось уже Мито такой сложной задачей.