Андрей Васильев - Темное время

Ну да, трюк дешевый, но сработал же? Один взмах умруновой длани — и тени веером разлетелись по кустам.

— Три моих приказа, — громыхнул голос Хозяина кладбища. — Ты выполнишь три моих приказа. Беспрекословно, безропотно и со всем усердием. После я сочту твой долг уплаченным.

— Нет, — покачал головой я, собрал все силы и встал на ноги. — Ведьмаки никогда никому не служат.

Глупость? Возможно. Это ведь отличный шанс уйти отсюда живым и относительно невредимым. Не сомневаюсь, что год назад я бы согласился на подобное предложение, почти не думая. Ведь собственная жизнь дороже всего. А обещание — что? Его можно и не выполнять. Особенно если точно знаешь, что это жуткое существо никогда не покидает своих владений. Что оно со мной сделает там, за кладбищенской оградой? Там, где даже ночью светло, как днем, где шумит город, который никогда не спит.

Но то год назад, когда я думал, что здесь, в Ночи, все устроено так же, как и в моей прежней жизни. Что данное слово ничего не стоит и задача каждого живущего под небом одинакова — прожить жизнь так, чтобы тебе было хорошо. Лично тебе, а не кому-то еще. Потому и поступать надо так, как выгодно тебе. Нужно соврать — соври. Нужно схитрить — схитри. Стыд не дым, глаза не выест.

Оно где-то, конечно, верно. Но где-то там, а не здесь. Слово «стыд» детям Ночи неведомо, что да, то да, но вот все остальное… Если я дам слово и не сдержу его, то смело можно меня записывать в покойники. Я для них всех буду все равно что мертв. Здесь слово держат всегда и долги отдают с процентами, таков закон. Таков покон.

Потому — никаких трех приказов. Я не знаю, что придет в голову этому созданию. А если первым из них будет пойти и убить его собрата? Того, которого я числю если не своим другом, то точно одним из наставников, пусть даже он сам про это и не догадывается? И дело тут не во внутреннем благородстве, откуда ему взяться? Просто… Не хочу я этого делать.

— Ты точно ведьмак? — поинтересовался у меня Костяной царь. — Ваш брат всегда вроде смекалистым был, а ты ведешь себя как дурачок с ярмарки.

— Согласен, — не стал спорить я. — Но ответ менять не стану. На абы что, мне неизвестное, подписываться не желаю. Мало ли какая вам фантазия в голову придет? Может, вам пожелается личное кимоно нашего президента себе под пижаму приспособить и вы меня его добывать отправите.

Пара призраков в кустах весьма отчетливо хихикнула.

— Чего мне пожелается? — озадачился Костяной царь. — Ась?

— Не важно. — Я чуть пошатнулся, немного присохшая к животу майка дернулась, тело пронзила вспышка боли. — Не люблю я котов в мешках, короче.

— Упрям ты. — В голосе умруна мне послышались уважительные нотки. Хотя вряд ли. Показалось небось. — Будь по-твоему, ведьмак. Вот тебе моя последняя цена — ты отпустишь десять душ, на которые я тебе укажу, без вопросов и сомнений. Я указал — ты отпустил. Но если я и сейчас услышу твой отказ, то пеняй на себя, ты и впрямь тогда отправишься со мной в склеп. Простить безданно, беспошлинно я тебя не могу, ты принес в мой дом зло. Вольно ли, невольно — мне безразлично. Оно пришло с тобой, и ответ держать тебе.

— Десять душ, — задумчиво произнес я, уже зная, что соглашусь. — Это можно. Это то, ради чего я на свете живу. Но одно условие у меня все же есть.

Костяной царь раздраженно хлопнул рукой по подлокотнику кресла, но промолчал.

— Все эти души должны обитать в пределах ваших владений. Здесь, на этом кладбище.

— А где же еще? — язвительно осведомился у меня Костяной царь. — Экий ты потешный!

Мне показалось или в его голосе я уловил нотки разочарования и наигранности?

— Если так, то я принимаю на себя эту обязанность, — громко заявил я. — Обязуюсь отпустить указанные вами десять душ, находящихся в вашей власти и обитающих в ваших владениях. Закрепляю это обещание ведьмачьим словом, и да будет мне свидетельницей Луна.

— А теперь пошел прочь! — рыкнул Хозяин кладбища. — И знай — я не желаю видеть тебя на своих землях до той поры, пока ты мне не понадобишься. В этом случае я отправлю тебе весточку. Ты понял, ведьмак? Не суйся в мои владения, тут тебя ждет смерть. Я лично тебя не трону, ибо теперь ты мой должник, но и мешать своим подданным, которые вечно голодны, не стану. Поспеши, до выхода далеко, а я скоро уйду в склеп, и тогда тебе не поздоровится.

Покидая аллею, я бросил взгляд назад, и по моей спине пробежал холодок. Крови из ран на дорожку натекло немало, и сейчас ее, уже подсохшую, жадно слизывали с камней два — три десятка серых теней. Мало того, время от времени они кидали скверные взгляды в мою сторону.