Андрей Васильев - Темное время

Пал Палыч первым рванул в подвал. Плюнув на лестницу, ведущую вниз, он перемахнул через перила, за ним последовали Стас и фээсбэшники, причем один из них держал в руках сеть. Я не был готов к таким прыжкам, заранее зная, что либо ногой за перила зацеплюсь, либо что-то сломаю при приземлении, потому рванул по лестнице, на ходу оценивая диспозицию.

Пал Палыч суетился у печи, которая на самом деле поражала своими размерами. Не домна, разумеется, но и не дачная буржуйка. Промышленная штука, короче. Оперативник уже успел оттянуть на себя массивную дверцу почти с себя размером, вдобавок увенчанную здоровенным засовом, и теперь закидывал внутрь какие-то брикеты, попутно поливая их из пластмассовой бутылки зеленовато-желтой жидкостью, время от времени опасливо поглядывая на колдуна.

А ему, хвала небесам, было не до оперативника. Силовики проявили немалую сноровку, лихо спеленав сетью оглушенного и моргающего, как совенок, супостата, после припечатали его к полу лицом вниз, и сейчас Стас суетился с наручниками, чтобы окончательно зафиксировать успех.

— Псы! — взревел Кощеевич, явно приходя в себя. — Ах вы, черви навозные!

Он вывернул голову вбок, и наши взгляды встретились.

— И ты тут? А там, стало быть… Ну-у-у!

Что-то грохнуло, пол под ногами колыхнулся, как водяной матрас, а четверо силовиков разлетелись в стороны, как кегли в боулинге от шара.

— Еще минуту! — долетели до меня слова Пал Палыча.

Какое там! Сеть огненными нитями полыхала прямо на колдуне, при этом никакого беспокойства по существу данного факта я на его лице не обнаружил. И ведь даже костюм его от огня не занимался.

И еще он был зол. Нереально зол. Подтверждением тому послужил один из фээсбэшников, который отлетел от Кощеевича совсем недалеко и теперь ошалело тряс головой, которой крепко приложился о пол.

Колдун легко, как плюшевую игрушку вздернул его вверх и одним коротким движением свернул шею. Причем свернул в прямом смысле. Не сломал, а именно свернул. Лицо и затылок поменялись местами, прямо как у одного отрицательного героя в «Кавказской пленнице». Врать не стану, здесь меня дрожь и пробрала.

Загрохотали выстрелы, Стас со товарищи все же решили проверить верность слов Пал Палыча. Колдун задергался от попадавших в него пуль, но и только. А несколько из них вовсе сплющились, это те, что ему в лоб попали.

Короткий взмах руки — и нас стало еще меньше. Один из фээсбэшников поднес ствол пистолета ко рту и нажал на спуск.

Щелчок пальцев — и Стас взлетает под потолок, с резким звуком ударяясь об него. И еще раз. И еще.

Третьего, последнего фээсбэшника накрыло какое-то черное облако, из которого немедленно раздались жуткие вопли.

И все это — за считаные секунды, мы даже компанию ударной силе нашего отряда составить не успели. А теперь все, теперь наша очередь.

— Так даже лучше, — сообщил мне колдун, потягиваясь, отчего в разные стороны разлетелись горелые ошметки сети. — Сам тебя убью. А потом разберусь с теми, кто меня одурачил.

Бум! Это в голову Кошеевича кирпич прилетел. Герина работа. Он по камням специалист. Он их чует, понимает, слышит. Специализируется, разумеется, больше на драгоценных, работая в качестве очень авторитетного, а потому и очень дорогого эксперта-оценщика, но и кирпичом, если что, вражине по щам засветить тоже может. Понятно, что этой твари подобные удары, как слону дробина, но…

Колдун, не ожидавший подобного поворота, покачнулся, и как раз в этот момент из искры возгорелось пламя. В печке полыхнул огонь — ярко, весело, дружно.

— Вон оно чего! — нехорошо оскалился колдун. — Ишь чего задумали!

Еще три кирпича, прилетевших с разных сторон, ударили его один за другим, но и Гера уже попал в прицел заклинания. С треском обе руки ведьмака сначала нечеловечески выгнулись, а после повисли плетьми. Мой собрат завыл от боли, а затем рухнул на пол без сознания.

Я же стоял как вкопанный, ошарашенный всем увиденным. Наверное, надо было что-то делать, но что?

— Ты, — колдун повернулся к Пал Палычу, — судный дьяк, я вас не трогал. Но теперь!

Черный сгусток, подобный тому, что некогда словил и я, полетел в лицо оперативника. Тот почти увернулся, но только «почти».

И вот тут случилось неожиданное. Сверху, с труб, оплетавших тут и там потолок, на колдуна упало с полдюжины черных плетей, на деле оказавшихся длиннющими и толстыми гадюками. Они, злобно шипя, оплели его шею, плечи, голову и жалили, жалили его туда, куда могли, куда только получалось впиться клыками.