Юлия Горина - Приговоренный к забвению

Терция бросило в жар. Его сердце колотилось так, что становилось трудно дышать, голова шла кругом. А вдруг и правда кто-то из бездны явится, чтобы забрать свою жертву? Да еще и вместе с незадачливым главным жрецом?

С трудом поборов дрожь в голосе, старик принялся читать слова заклятья, вынимая из второго глубокого кармана древний кинжал, которым, по преданию, был совершен первый запечатывающий ритуал кровавой магии. Жрецы умолкли. Камень гудел все сильнее, слова Терция вдруг начало повторять невесть откуда взявшееся эхо, словно стены произносили их вместе с ним.

Вскинув руки, Терций резким движением перерезал юноше горло, а потом вонзил ему кинжал прямо в сердце.

Яркая фиолетовая вспышка из пробитой груди ослепила его, ударила наотмашь, заставив рухнуть на колени прямо у алтаря. Земля под ногами поколебалась, свечи вспыхнули синим огнем, по залу пронесся неразличимый шепот многих голосов.

Фиолетовый огонь полыхнул до верху — и алтарь с грохотом раскололся на несколько частей, а стоявших вокруг него жрецов отбросило в стороны с такой силой, что некоторым уже не суждено было встать. И стало тихо.

Терций с трудом поднял голову. В ушах звенело, перед глазами мелькали огненные блики, сквозь которые он различил какое-то движение на жертвеннике...

Сознание помутилось, и в этот момент чья-то твердая рука схватила его за ткань на груди.

— Какой сейчас год?!. — услышал над собой старик властный окрик. Вновь распахнув глаза, Терций увидел склоненное над собой юное лицо — и кровавые разводы на тонком горле.

— А-а-а-а!!! — завопил Терций, вытаращившись от ужаса на оживший труп.

И его крик как будто послужил сигналом для всех уцелевших после удара. От воплей стало больно ушам. Люди вскакивали на ноги и неслись на выход, а голая фигура трупа металась от одного из них к другому, хватая кого за одежду, кого за руку.

— Харрата шадр, год, спрашиваю, какой???

От прикосновения мертвой руки с одним из жрецов случился припадок, второй потерял сознание. Через мгновение зал был пуст, за исключением нескольких нечаянных трупов — и тех, кто ими прикидывался.

И только тогда оживший горец опустил глаза вниз. Сначала он провел ладонью по окровавленной груди, будто недавняя рана в сердце доставляла ему досадное неудобство. Потом медленно осмотрел свои руки с тонкими запястьями, свои стройные длинные ноги, словно видел их в первый раз...

— О Шаддаб...

Он подошел к одному из жрецов, изображавшего мгновенно убиенного, и неласково похлопал его по щекам.

— Глаза открой, сынок. Мертвые так громко не дышат.

«Умерший» испуганно захлопал ресницами, развернулся на четвереньки и ткнулся лбом в пол.

— Умоляю, оставь мне жизнь!.. Умоляю! Пощади!.. — сбивчиво забормотал тот сквозь прорывающиеся рыдания.

— Забавный получается разговор между двумя трупами, не находишь? — фыркнул «воскресший».

— Я дам тебе все, что попросишь! Умоляю!..

— Говоришь так, будто с тебя есть что взять, — с ухмылкой заметил «воскресший» ему в ответ.

— Шесть тысяч восемьсот тридцать второй от великого переселения народов, — проговорил жрец почти шепотом, робко поднимая глаза на мертвеца. — Ты ведь хотел узнать, какой сейчас год?..

Яркие черные брови юноши взметнулись вверх, лицо стало серьезным.

— Вот как?.. Значит, шестьсот двадцать лет?.. — задумчиво проговорил он себе под нос. — Целая вечность... Что ж, спасибо. Ну а теперь — раздевайся. Надеюсь, штаны у тебя под хитоном имеются?..

***

Великий Альтарган Аттон Алрик, или просто Рик, облачившись в чужие грубые штаны и белую рубаху, покидал святилище босой и без гроша в кармане, поскольку ни обуви, ни денег рядовым служителям этого культа не полагалось. Зато за поясом торчал завернутый в обрывок хитона «ритуальный клинок» — обычный демонический нож, которых после первой Огненной войны повсюду валялось столько, что люди ими резали овощи себе в суп. Лучше, чем ничего. Меч ему понравился больше, но босяк с обнаженным мечом в руках — это серьезная заявка лишить всех циркачей заработка на сегодня, а стражам — повод поразмяться. Противопоставить последним Рику было нечего: новое тело обладало в его глазах только одним по-настоящему положительным качеством: оно просто было. Тонкие запястья, мягкие ладони, слабые мышцы вызывали у него раздражение, да и в голове, как он ни вслушивался, не шептал ни один голос, словно магия полностью ушла.

Поднимаясь по лестнице, Алрик уже определился, что будет говорить о себе. С одним из его воинов однажды приключилась неприятная штука: во время схватки он оступился и неудачно упал на камни, разбив себе голову. Быстрое лечение помогло заживить раны, но бедняга так и не смог вспомнить даже свое имя, хотя оставался совершенно разумным и продолжал служить в ордене до самого конца. Вот что-то подобное он и расскажет, если придется. Встретить никого из знакомых или родных того человека, чье тело теперь занял Рик, со слов жреца, было бы делом немыслимым: того поймали в горах Ветреного предела, полуголого и безумного. Как и для чего главный жрец выкупил его у шкуродеров, босоногому, бессеребрянному, а теперь уже и бесштанному брату известно не было. А между Ветреным пределом и Игнисом — целый океан и пустынные земли, так что...