Олег Леконцев - Проникновение

К моему крайнему удивлению, предсказания Антона сбылись. При выезде из города нас попытались задержать. Я попробовал пойти на мировую, размахивая бляхой. Но на этот раз младший брат в звании младшего лейтенанта оказался или тупым, или зловредным. Он усомнился в подлинности моего жетона, заподозрил нас в спекуляции и сотрудничестве с темными силами, чем вызвал улыбки даже у своих подчиненных. Взятку что ли вымогает?

Я вздернул его в воздух на магической веревке, продернутой под мышками. С интересом обошел вокруг брата, не обращая внимания на судорожные попытки избавиться от моей магии. Потом соизволил удивиться:

– Скажите пожалуйста, какие у нас строгости начались. Крыша поехала? Или надо превратить тебя в собаку. Будешь лаять и говорить, препаршивая морда (прости, Герасим, это не в твой адрес!).

Убрал магию, младший брат мешком рухнул на землю.

– Хочется вас убить. Как вы к этому относитесь?

Младший брат, увидев масштабы моей силы, уже не дергался и даже боялся открыть рот, лишь умоляюще закрутил головой. Я подумал и вздохнул. Со слов Леонова я мог сейчас его безнаказанно умертвить. Только рука не поднималась. Слаб я на такое дело – бить слабых. Посмотрел ему в глаза жестким взглядом, приказал:

– По возращению в орденский замок доложите директору о своем поведении и наказании. Пусть сам решает, что с вами делать. Я появлюсь через пару деньков, обязательно поинтересуюсь исполнением наказания.

Перевел взгляд на парочку патрульных – обычных людей, никак не реагирующих на нападение на их командира.

– Мы в разборки магов не вмешиваемся, – выставил перед собой руки патрульный постарше, – жизнь дороже.

Бросаться на беззащитных gomo vulgaris (человек обыкновенный) показалось мне дикостью. Небрежно кивнул, залез в кабину. Мы поехали дальше. Сергей небрежно спросил:

– Убил бы?

– Надо было бы – убил.

Сергея это впечатлило, он нахмурился и почти всю дорогу молчал. Через полтора часа мы подъехали к селу и свернули к родному дому. Я вышел из остановившейся машины и скептически смотрел на встречающих. Девчонки, разумеется высыпали навстречу с многочисленными вопросами. Герасим лаял, бестолково крутясь около своего хлева, где он пережидал непогоду. Только мужики сохранили здравый смысл и молча принялись таскать мешки с продовольствием. Впрочем, женский пол их нередко останавливал в целях посмотреть, что мы купили. А уж когда на свет божий появилась одежда, процесс почти остановился. Но я догадался показать девчонкам парфюмерию и на время отключил их от процесса разгрузки. Так мы сносили все грузы. Из комнаты девчонок все это время раздавался радостной визг и счастливые голоса.

Затем они вышли к нам. Я наивно полагал, что в качестве награды получу глубокую благодарность и поцелуй Лизы и потому был крайне ошарашен выдвинутыми претензиями ото всех четырех, прости господи, мухобоек. Я де и не те наборы взял и тени де явно испорченные и помада плохо мажет, и расцветки не те. И одежда плохая, не тех размеров, расцветок, фасонов. Вот ведь сволочи!

Не дослушав до конца вопли этих сибаритствующих особ, я озлоблено заявил, что больше им ничего из раскрасок (парфюмерии) ничего не привезу. И так рассердился на них, что даже не сказал о купленной для них ткани, так горячо любимой женским полом. И швейная машинка пусть сохраняет свое инкогнито, лежа в мешке до лучших времен.

Решительно вышел на улицу, где мужики разбирали и сразу же приводили в порядок инструмент. Здесь царил деловой тон и стремление приспособить привезенные орудия труда как можно поэффективнее в нашем хозяйстве. Собственно, инструменты различных формаций и назначения у нас было много – набрали по селу. Но лишними орудия, к тому же новые, никогда не будут.

Видя, как бережно мужики берут инструмент и чуть ли не гладят его, мы с Серегой заговорщически переглянулись. В большом ящике, в котором обычно лежали запчасти и нужный инструмент, мы привезли оружие. К ящику все уже привыкли и не обращали внимания на его содержимое. А зря!

Сергей кликнул Сашу и они вдвоем принесли ящик. Затем вскрыли. Взрыв восторга напугал несколько ворон, вертевшихся на крыше дома. Я тоже поначалу в городе искренне радовался, шесть автоматов с боеприпасами, десять гранат – целое богатство для коммуны, у которой было несколько старых ружей с ограниченным количеством боеприпасов. Потом слегка привык к такому счастью.

Кроме нарезного оружия, которое государство по старой привычке в открытую продажу не пускало, только распространяло нужным людям, мы привезли четыре ружья, две сотни патронов, затем порох, капсюли, дробь, свинец в прутьях – все это для набивки патронов.