Мари Пяткина - Тень последней луны

Веля догадывалась, что король окажется тяжёлым, но не думала, что он будет настолько громоздким и неудобным. Она разумно полагала, что они вчетвером не кисейные барышни и справятся. Отдуваясь и пыхтя, как женская сборная по пауэрлифтингу, за руки и за ноги женщины потащили короля в её покои. Отец постоянно вываливался из рук то у одной, то у другой, и будто специально бился разными частями о все углы и двери, которые им встречались.

— Броню надо бы снять, — просипел внедорожник.

— Времени нет, — задушено выдохнула красная от натуги Веля.

Отцовская голова гулко стукнулась о дверной косяк, он что-то забормотал во сне и одна из девиц испуганно выронила левую ногу. Весь король тут же рухнул на пол.

— Какого чёрта! — злобно зашипела Веля, — Берём на счёт три. Раз, два…

Наконец, они ввалились в переднюю комнату и положили отца на ковёр. Сюда почти не доносилось криков толпы, только слабый гул сквозь закрытые двери. Когда они кое-как отдышались, стало слышно, что тишина комнаты дышит тоже. Веля оглянулась — кажется, никого. В углу, на манекене, висело последнее платье, самое нарядное, для вечернего застолья и танцев — тёмно-синее кружево поверх шёлкового чехла цвета блёклого золота, с широким вырезом лодочкой, красивое до неприличия. Длинная юбка мелко дрожала.

С коротким своим мечом в руках Мадора деловито подошла к манекену, залезла под юбку и за волосы выволокла оттуда одну из приставленных для шпионажа угрюмых баб. Баба рухнула на колени, как рабыня и, хватая Велю за руки, заголосила:

— Умоляю, ваше высочество, сжальтесь над верной слугой! Верой и правдой служить вам буду до последнего вздоха!!!

На неё со всех сторон зашикали и верная слуга перепугано умолкла. Веля не сразу поняла, почему она кричит, только потом вспомнила, как пугала их отрубленными головами и устыдилась, что женщина боится её больше, чем апокалипсиса за окном.

— Да служи, кто тебе не даёт, не кричи только, — негромко сказала она. — Помоги переодеться в последнее платье, дай расчёску и найди какую-то обувь, все ноги исцарапала.

Служанка бросилась к шкафам, пока амазонки оглядывались. Мадора изучала портрет королевской четы, а девушки с детским любопытством рассматривали убранство. Одна кончиком пальца трогала платье так осторожно, будто оно было живое и могло укусить. Веле подумалось, женщина — всегда женщина, что с неё взять.

— Надо быстро придумать, куда девать отца, если наш дворец разнесут по камушкам, пока он не очнулся и не передушил нас как лис курей, потому что папа у меня совсем псих, — произнесла Веля. — Где его можно изолировать? Может, просто вынести в катакомбы? Но как мы его понесём по узкому ходу? Может, на чердак его оттащим?

— Так башня есть, — с готовностью сказала служанка из-за спины, распуская корсет испорченного платья.

— Что за башня? — Веля нахмурилась.

— Его величество для вас подготовил, — на ухо шепнула служанка. — Из склада переделали. Чтоб не в каземат вас. С решётками. Сам проверял, сказал — крепкие. Тогда меня из каземата и перевели.

Веля ощутила болезненный укол самолюбия и сердито посмотрела на неподвижного отца, навертевшего всей этой беспросветной дряни. Тот равнодушно вздохнул во сне.

— Отлично, — сказала она. — Не строй другому башню, сам в неё попадёшь…

— Как ваша милость мудро выразиться изволили, — поддакнула служанка.

— Перестань, не люблю. Лучше намочи полотенце, я вся в пыли.

Мадора исподлобья смотрела, как Веля торопливо одевается. О чём она думает, по бамперу было непонятно, зато обе девицы даже рты открыли, будто птенчики. Крупные, тренированные, бритые наголо, а вот надо же — при виде тряпок впали в транс, как змея от флейты.

В далёком, оставшемся в прошлой жизни швейном общежитии, у Вели была совсем молодая соседка с людоедским лицом и гренадёрским ростом, которая, играючи, брала Велю на руки и несла, куда сама Веля идти не желала, но куда соседке непременно хотелось её отнести, к примеру — на лоджию, где потом приходилось стоять в клубах табачного дыма и слушать разухабистые истории. На лбу соседки красовался полученный в пьяной драке шрам от удара арматурой, а жизнерадостности хватало на целый детский сад. Без косметики она на улицу не выходила и весь свой доход тратила на покупку нарядов — потому что девочка. Каждой боевой самке гиппопотама непременно хочется быть феечкой, даже если она в этом никогда не признается.

— Что будет дальше? — спросила Мадора, наконец.