Тимофей Царенко - Сильномогучее колдунство

Столичный воздушный порт поражал воображение. Он раскинулся на добрую лигу. К причальным мачтам пассажиров доставляли многочисленные повозки, запряженные осликами (лошади очень уж пугались огромных дирижаблей). Десятки воздушных кораблей висели в воздухе. Несколько разобранных гигантов лежали на земле, сверкая на солнце ребрами шпангоутов.

Воздух пах машинным маслом, навозом, свежим хлебом и чем-то неуловимым. Волшебным, навевающим добрые воспоминания…

— Спирт гонят! На ржаном хлебе, — авторитетно заявил монструозный господин в шляпе-котелке. Пиджак из шерсти тонкой выделки деликатно огибал покатые плечи, высокий ворот шелковой рубахи подпирал гладко выбритый подбородок. Лицо, обезображенное десятком мелких шрамов, вызывало чувство безотчетного страха. Окончательно приводили к диссонансу умные карие глаза, которые так и лучились интересом к жизни. — Эх, сейчас бы наливочки… — и гигант улыбнулся. Теперь стало окончательно ясно, почему люди не замечали доброго взгляда. Улыбка обнажила ряд не очень ровных массивных зубов, многие из них были заострены, но совсем не те зубы, которые заострила матушка природа. Точнее будет сказать, не только те…

— Давно узнать хотел, мистер Салех, вы только спирт и кровь чуете? — собеседник громилы вел свою речь прячась за разворотом газеты. На первой странице которой был изображен молодой аристократ, запечатленный в процессе стягивания перчаток с тонких запястий. У него под ногами было чье-то согнутое тело. Лицо молодого человека выражало крайнюю степень раздражения, щегольской цилиндр был украшен десятком мелких отверстий. Как и пиджак молодого человека.

Сэр Ричард Гринривер. Седьмой сын славного рода. Палач на службе его величества?

Газета легла на стол, и стало ясно, что газету читал сам герой главного разворота «Императорского вестника» крупнейшего печатного издания на континенте, Ричард Гринривер собственной персоной.

Он был облачен в темно-зеленый костюм-тройку. Крупная клетка принта и броские серебряные пуговицы прямо-таки кричали о достатке. Невысокий цилиндр украшали очки-консервы, судя по блеску вычурной рамки, тоже выполненные из ценного металла.

Молодой аристократ был красив. Тонкие черты лица, большие голубые глаза, золотые кудри волос. Всё в его внешности выдавало породу .

Ноздри гиганта зашевелились. И он шумно втянул воздух.

— В твоем портсигаре выдержанный сыр и горсть изюма. В кармане платок, испачканный машинным маслом. Чистил револьвер?

На эту фразу Ричард только криво ухмыльнулся. Рей Салех считал нормальным бить нанимателя за то, что тот не ухаживает за своим оружием.

Столик на террасе небольшого ресторана, которые заняли компаньоны, был заставлен пустыми тарелками, которые еще не успел убрать официант. В центре стола громоздилась большая корзина с фруктами, яблоки из которой громила уничтожал со смачным хрустом.

Солнце грело, но не жарило. И сидящие за столом мужчины периодически жмурились и отчаянно зевали. И если Гринривер интеллигентно прикрывал рот салфеткой, то его приятель не стеснялся являть свой оскал миру.

На стол упала тень.

— Благородные господа? — долговязый молодой человек с огромным фотоаппаратом в руках нависал над столом.

— Чем обязаны? — лениво протянул Гринривер с интересом разглядывая визитера.

— Я имею честь говорить с Сэром Ричардом Гринривером, а ваш спутник мистер Рей Салех? — уточнил молодой человек, промокнув лоб носовым платком.

— Все верно. А вы…

— Эджин. Илая Эджин! — визитер извлек из кармана визитку и протянул ее Ричарду. Тот бросил взгляд на кусочек картона и лениво передал его душехранителю. Тот картонку разве что не обнюхал.

— Военный корреспондент, газета «Имперские ведомости»? — в голосе гиганта сквозило удивление.

— Ага, все верно. А по совместительству — тайный вестовой имперской канцелярии. Меня с оказией отправили к вам, чтобы передать вам корреспонденцию. Вот, прошу, — из кармана коричневого пиджака была извлечена пачка конвертов плотной бумаги, верхний был запечатан печатью с молоточком — знаком личной канцелярии императора.

Ричард взял в одну руку конверт, а в другую — протянутый телохранителем небольшой дорожный нож, и вскрыл послание. Там обнаружилось несколько листов гербовой бумаги. Гринривер погрузился в чтение. По мере того, как он изучал содержимое письма, брови его поднимались все выше и выше, норовя уползти под козырек цилиндра.