Илья Соломенный - Ученик

Завороженный увиденным я подошел ближе к стеклу и уставился на это светопреставление. Подобного я и правда не видел никогда.

– Добрый день, Антон Павлович, – Макс поздоровался с единственным мужчиной в белом халате, сидящим в углу помещения. Тот будто бы не заметил нашего появления, продолжая пялиться сразу в три огромных монитора.

– Добрый, добрый, – пробормотал он, с дичайшей скоростью работая на клавиатуре.

– Как ваши успехи сегодня?

– Кажется, мы добились нового уровня компрессии, Максим Александрович, – ответил мужчина, – Только стабильности никакой.

– В каком смысле? – уточнил Макс.

– Как только начинается разгон ускорителя – частицы начинают массированную бомбардировку ядра.

– И с чем это связано?

– Понятия не имею! – мужчина, наконец, отвлекся от мониторов и обратил внимание на меня, – О, простите, я не заметил, что у нас посетитель!

– Ничего страшного, – улыбнулся я, протягивая ему руку, – Меня зовут Денис.

– Антон Павлович, – представился тот, и уточнил, – Вы физик?

– О нет, – я улыбнулся, – Переводчик. Максим любезно согласился устроить мне экскурсию по вашему предприятию.

– Ясно, – было заметно, что ученый сразу-же утратил ко мне всякий интерес.

Я вновь подошел к стеклу, не решаясь быть назойливым. Изумительной красоты всполохи света приковывали мое внимание. Вот бы заиметь такие штуки в квартире в качестве освещения!

– Антон Павлович, проверка ускорителя завершена, – неожиданно откуда-то сверху раздался женский голос. Я заозирался, а Макс прыснул со смеху.

– Не пугайся, дружище. Это Алёна, наш ИскИн, – пояснил он.

– У вас есть собственный ИскИн? – удивился я. Это действительна была новость. Насколько я знал, подобные вещи использовались лишь на редких предприятиях, и в очень ограниченном количестве. С чем это было связано – понятия не имею, но сам факт, что мой друг (точнее – его отец) имел возможность установить такую штуку на этом заводе, говорил о многом. О том, что мне очень повезло с таким знакомством, например.

– Конечно. Ты просто не представляешь, какие расчеты приходится здесь проводить. Впрочем, и я слабо это представляю, все-таки мое дело – продажи.

– Как тебя вообще пускают сюда?

– Ну, я ведь сын владельца, – усмехнулся Макс, – Не парься, никто тебя не осудит за нахождение здесь, – он повернулся к физику, – Антон Павлович, покажете моему другу пару заклинаний? Я обещал ему невероятное зрелище.

– С удовольствием, – откликнулся тот, – Как раз и узнаем, насколько точный расчет произвела Алёна для нового уровня компрессии. Молодой человек, – обратился он ко мне, – прошу внимания на реактор.

Мы с Максом подошли к стеклу. Физик некоторое время возился с панелями управления реактором, а затем я потерял дар речи.

Если вы когда-нибудь представляли застывшую в воздухе молнию, то поймете, что я увидел. Реактор в мгновение ока превратился в огромное электрическое дерево – от него во все стороны прямо на моих глазах начали формироваться тысячи разрядов разного цвета. Одни были толще, другие – совсем тоненькие. Между ними повисли крохотные шарики непонятной субстанции, а помещение, в котором мы стояли, залил мягкий свет.

– Обалдеть, – прошептал я. На этот раз Макс ничего не сказал – он также был заворожен увиденным.

В следующее мгновение все это великолепие пришло в движение – наверное, Антон Павлович поменял параметры. Разряды начали крутиться – сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Теперь помещение реактора было заполнено размытым светящимся пятном.

– Внимание! Опасность перегрева реактора! Срочно покиньте помещение!

Звук сирен и предупреждение ударили меня по ушам, выводя из транса. Я тряхнул головой и повернулся к Максу. Он был бледен, а в свете реактора и вовсе напоминал мертвеца.

– В чем дело?

– Уходим отсюда, живо! – друг ничего не ответил, толкнув меня к выходу. Я не стал сопротивляться.

Макс повернулся к физику, все также сидящим за приборной панелью и попытался вывести его, но тот лишь замахал руками и что-то крикнул моему другу. Вокруг нарастал немыслимый гул, который очень сильно давил на уши, и я не услышал ничего из того, что мой друг говорил. Тот оставил попытки уговорить ученого и подскочил ко мне:

– Ходу! – скомандовал он, и провел бэйджем по сенсорной панели. Ничего не произошло.

– Блять, блять, блять! – выругался он, и попробовал еще раз – никакого эффекта.

У меня в горле встал ком. Я повернулся к стеклу и увидел, как огромное щупальце, свитое из электрических (или каких там?) разрядов подобралось к нему. Затем, словно попробовав на прочность единственное, что нас отделяло от ректора, ткнулось в него – раз, другой. А потом с силой ударило, и стекло разлетелось на миллион осколков. Физик и Макс упали на пол, а я, как дурак, остался стоять. Меня сковал страх, и последнее, что я запомнил – как энергетическая плеть приближается к моему лицу.