Анастасия Медведева - Саята. Заря иных Богов [СИ]

— Саята! — прошептал мальчишка лет четырнадцати и кубарем скатился с горы…

Ловко перейдя с двух на четыре конечности, он помчался сквозь чащу в самую глубь леса. Там, среди столетних дубов крылась его маленькая деревушка: позабытая почти всеми князьями, тихая и мирная, она почти не приносила дохода, а оттого и дорога к ней поросла травой да бурьяном. Но тот, кто хоть раз слыхивал про эту деревню, никогда не пройдёт мимо — ведь слухами земля полнится…. Да и пока заметна среди деревьев маленькая тропка, будет ступать на неё нога человеческая. Так уж заведено…

Мальчишка перепрыгнул через ручеёк и совсем по-звериному рыкнул на растерявшегося посреди тропы зайчишку. Чумазый, обросший, в свободных одеждах — он больше походил на маленького бурого медвежонка…

Опытному глазу было бы нетрудно угадать в нём Вторую Школу Подражания — мастерскую Медведей-Следопытов. Не столь изворотливые, как их соперники Волки, зато стремительные и сильные. В тяжелые и голодные времена эти учения были почти забыты, а оттого и ответственность на носителях древнего искусства была велика…

Вот впереди уже замаячили знакомые крыши. Не сбавляя скорости и оттолкнувшись от земли задними ногами, он перемахнул через забор и приземлился по другую сторону; не давая темпу сбиться, мальчишка несколько раз перекувыркнулся, оказавшись прямо перед окраинным домом.

— Саята, — выдохнул он, мгновенно поднявшись на ноги, — идут!

Из подвала единственного на всё селение каменного здания неспешно поднялась молодая девушка.

Это, кстати, я! И да, грешна — вещаю о себе в третьем лице.

А вы поживите с моё в самой настоящей глуши. И не так себя развлекать начнёте.

Я глянула на следопыта и, вытерев руки о передник крестьянского платья, повернулась к своей деревеньке.

— В Храм! — громом прогремел мой голос, эхом промчавшись меж деревьев; птицы с визгом разлетелись во все стороны, а я вновь глянула на следопыта и, понизив голос до привычного бархатного полушепота, сказала. — А ты, Бурый, дров нанеси.

Мальчик, названный Бурым, сглотнул. Работа была нелёгкая…

Но приказ есть приказ. А точнее — просьба есть просьба, а просьбы единственной на три, четыре сотни локтей Жрицы Бога Рода, то бишь — меня! — стоит исполнять. Так живётся спокойней.

Конечно, с увесистыми стволами высохших деревьев помогут старшие. Да и односельчане не останутся в стороне — вон уже из домов повыходили, да нестройным потоком в Храм направились. А что поделаешь? — коли напасть общая, так и дело всякое общим станет.

И вот стою я, да строгим взором слежу за всеми приготовлениями, а сама едва скрываю предвкушающую улыбку — наконец, у нас развлечение будет! А то я со скуки уже второй месяц чуть не волком вою!

— А, ты, доченька, поясни мне, — прошамкала совсем дряхлая старушка, неожиданно появившись рядом, — зачем нам вона в тот каменный подвал-то спускаться?

— А, ты здесь, бабушка, должно быть недавно? — поинтересовалась я, внимательно приглядываясь к гостье. У нас в Тихой Заводи все знают, когда и зачем следует спускаться в тёмный холодный подвал Храма Бога Рода. — Гостите у кого, али так — проездом?

Вот не люблю я этот деревенский говорок! Восемь лет уже живу здесь, а всё никак не привыкну! И выходит он у меня как-то коряво, вон — даже старушка эта смотрит прищурившись.

Ну, что поделать — не отсюда я, да старушке той того знать не надобно…

— Тык ведь уж лет десять иду туда, куда ноги ведут, — наконец, ответила она, хитро улыбнувшись.

— А зовут тебя как? — вежливо поинтересовалась я, не отрывая от старушки настороженного взгляда.

— Звать меня можно поведуньей, а здесь я проходом.

— Коль имя своё не говоришь — дело твоё. Земля у нас гостеприимная и своих порядков мы не навязываем…

Тут я замолчала.

Многозначительно так.

— Да уж вижу я, не говори. Потолковать хочешь. А коли надо, так зайду к тебе вечерком. И про порядки твои потолкуем, — поведунья хитро прищурилась, — и про то, что сейчас происходить тут будет…