Елена Звездная: Псих [СИ]

Не понял.

Не понял, почему вдруг осознал, что сегодня сияет солнце. Ярко, так ярко, что слепит даже его изменившиеся от хермара глаза. Не понял, почему вдруг ощутил дыхание ветра на своем лице, запах едва испеченной сдобы из булочной, аромат свежесваренного кофе и… и то что ему без разницы на все это. У его остановки была другая, совершенно другая причина.

Он повернулся медленно, так медленно, как в фильмах с застывшими кадрами и взгляд безошибочно нашел глаза. Серые, испуганные, широко распахнутые… Она была мелкой. Совсем мелкой, едва до плеча ему. Не накрашена. С небрежно собранными темно-русыми волосами. В дрожащих ладошках судорожно сжатые телефон и смешная сумочка, которую носят только девчонки. Она стояла возле упавшего столика, окруженного оброненными стульями… Видимо застыла от ужаса, а подружки бросили, разумно предпочтя убраться с его глаз подальше… С его затуманенных хермаром глаз. Невольно глянул туда, куда предположительно скрылись «подружки». И в витрине кофейни увидел себя. Кажется, он впервые увидел себя… Волосы, отросшие до плеч, нечесаные, спутанные, всклокоченные. Мышцы на плечах давно порвавшие и майку и даже джинсовку, которую он не снимал уже сколько?!.. Забыл. Кровь. Застывшая пятнами, брызгами, потеками… все, что он мог сказать об этой крови — ему она не принадлежала. И глаза, в которых светилось желание убивать…

Медленно перевел взгляд на девчонку. Испуганная, она дрожала так, что не будь он даже в измененном состоянии — заметил бы. И ее глазищи — огромные, испуганные, застывшие в немом ужасе. И губы, приоткрывшиеся от того же ужаса, что он внушал уже даже самому себе.

Отшатнулся, едва понял, что хочет. Девчонку. Вот эту. Обнять, защитить, чтобы не боялась. И глазищи эти серые, чтобы ужас из них ушел. И помыться, сорвать с себя все эти окровавленные тряпки, что не снимал сколько?! Сколько дней, недель, лет?

И он ушел, потеряв цель. Цель в принципе потеряла смысл. Бродил по городу до рассвета, все пытаясь понять, что за город. Измененные глаза практически не воспринимали информацию состоящую из букв. Только цифры. Взломал дверь в библиотеку, добрался до сети, заставил себя читать. Сначала по буквам, вспоминал алфавит, весь, заново. Вспомнил. Сначала читал по-слогам, потом вернул себе возможность воспринимать написанное. Прошелся по новостям. Последним. Выяснил, что провел у Херма четыре года. ЧЕТЫРЕ ГОДА. Нашел информацию, что от Хермара нет противоядия. Ничего нет. За несколько лет препарат сжирает мозг. А неуязвимость бьет тем же, что в итоге получают профессиональные спортсмены — артритом, артрозом, выходом из строя суставов, и это только верхушка айсберга. А потом удивился. Сильно. Потому что от тумана Хермара не было шанса избавиться. Один укол и личность терялась в золотых парах навсегда. Парни после инъекции были способны убить родных, даже не осознавая этого. Порадовался, что сирота. После накрыло пониманием — он в сознании. Сейчас. Впервые за четыре года. В сознании. Понимает кто он и что он, и появилась цель. Другая. Важная. Нужная. Девчонка. Его девчонка, с огромными серыми испуганными глазами, которые вернули ему его самого.

Поднялся.

Понял то, что раньше не замечал — в здании полно полиции. Его пытались взять. Разодранные сети валялись на книжных стеллажах, чья-то рука все еще судорожно дергаясь, оказалась возле его ноги, в него стреляли… кажется. Ушел тихо, стараясь больше никого не калечить.

Потом туман. Он проваливался в него, и выныривал снова, вспоминая ее, ее глаза, ее взгляд, ее приоткрытые от ужаса губы. Вспоминал и сознание возвращалось. Херма он убивал осознанно. С наслаждением. Его охрану в тумане, но вот Херма долго, разрывая на части его вонючее тело. Потом жалел. Жалел, что так быстро убил. Просматривал списки тех, кого ублюдок угробил за несколько лет существования своей организации, ходил по камерам, где когда-то, он помнил тот день, когда попал сюда, жили парни. Теперь никого. И жалел. Нужно было дольше. Нужно было, чтобы почувствовал. И нужно было уходит.

Деньги забрал. Свои из тайника, Херма из сейфа. Забрал все.

Базу сжег.

Долго стоял и смотрел, как горит.

Хорошо горело, галлонов четыреста разлил, добавил динамита. Горело качественно.

Потом была жизнь. Другая. В которой деньги решали многое. Новый паспорт. Новое имя. Глаза всегда за темными очками. И сила, которая не уходила.

Иногда по ночам накрывало, хотелось встать, легко, как прежде, вскочить на подоконник, прыгнуть с двадцатого этажа и знать, что не разобьешься, а легко пойдешь дальше, но держался. Потому что искал. И тот город, и ту улицу, и ее. Искал долго. Внезапно понял, что помимо неуязвимости, получил и сверхобучаемость — хакеров больше не было смысла нанимать, вскрывать системы стал сам. Любые. Нашел нужную улицу, взломал доступ к камерам. И улыбнулся впервые за последние месяцы, потому что нашел. Нашел, прыгая с одной уличной камеры на другую, проследил за домом.