Ашира Хаан - Лавандовые письма [СИ]

— А что было на том острове? — устало спрашивает господин Э.

У него глубокие и понимающие глаза. Даже слишком понимающие. К месту вспоминается, что господин Э был другом отца. Потому Тимира ему и писала свои бесконечные — взгляд на стол — лавандовые письма.

— Я не могу сказать сейчас. Но смогу, если будет пересмотр дела.

Господин Э прикрывает глаза на секунду, будто кивает ей.

— Понимаете, госпожа Тимира… Ведь что тогда, что сейчас, у нас есть только ваши слова. Господин Тойво отказывается пояснять свои действия, а с некоторых пор говорит, что ничего не помнит. А вы меняете свои версии с легкомысленностью двадцатилетней девчонки, каковой и являетесь. Надо ли нам будет пересматривать дело вновь, если через год вы вспомните, что туда прилетала рота рубежников на боевых драконах и именно они убили вашего отца? Пересмотр ничего не даст. Но вам на нем, конечно, придется все рассказать.

Тимира понимает намек. Она не хотела бы, но понимает. Остается только один вопрос. Нет, два.

— Почему вы дали мне пересдать экзамен? Проще было бы отказать в очередной раз.

— Это было не мое решение.

— А чье?

Господин Э смотрит на нее, не моргая и не собираясь отвечать. Тогда она задает второй вопрос:

— Где сейчас господин Тойво?

— Сегодня должен приехать. Ему было запрещено появляться в Столице.

— Тоже ссылка? — выходит, он и не мог распечатать ее письма. Скучал где-то в провинциальном городе, ходил на променады, встречал гувернанток в бархатный сезон, развлекался.

— Не такая, как у вас. Все-таки убийц не отправляют в санатории.

Если чувство вины станет еще сильнее, оно просто сожжет Тимиру.

Волна внутри тыкается в нее лбом как большая собака. Не забывай, мол, я хоть и прирученное, но цунами. Никто теперь тебя не сожжет, не закопает, не обидит.

— Он вернулся, потому что я…

— Да, вы теперь официальный маг, госпожа Тимира. Нападение на вас карается смертной казнью, а вы, в свою очередь, можете убить любого не мага и вам за это ничего не будет.

И то, как он цепко на нее смотрит… Вот оно что. Можно было бы спросить, зачем вновь сталкивать их лбами, но теперь уже и не надо. Отвратительно.

— Я могу идти? — она комкает в руках свою сиреневую ленточку. Почему-то хочется надеть ее обратно. И немного — вернуться в Ильдаум. Есть вафли по утрам, гулять по набережной, открывать письма в перчатках… Чертовы письма!

— В вашу честь сегодня вечером организован официальный ужин. Там вы встретитесь с людьми, которые давно искали кого-то такого же…

«Страстного».

— …эмоционального мага воды. Наши соседи, да простят мне разглашение этой военной тайны, попривыкли к огненной магии, нашли методы противоборствовать. Теперь нам нужны специалисты других стихий. Особенно противоположной.

— Господин Иржи будет там? — небрежно спрашивает Тимира, стараясь замаскировать нетерпеливую дрожь пальцев, надевая перчатки.

Господин Э не отвечает.

Она выходит из Экзаменациума быстрым шагом, опустив голову. Сначала она еще убеждает себя, что раз за три года с Тойво ничего не случилось, ему не переслали ни одного ее письма, он не открыл их без перчаток, не вдохнул случайно ядовитый лавандовый запах, то и сейчас несколько минут погоды не сделают. Нет нужды спешить. Но нетерпение внутри погоняет ее. Нетерпение и вина.

Тимира понятия не имеет, что ему скажет — десять лет тюрем, три года ссылки, страшные обвинения, навсегда потерянная магия — что она может сказать? Извини? Но она хотя бы может забрать свои ядовитые письма. Там не только магия, не только яд — сами буквы сочатся ненавистью и злобой. Незаслуженными.

Не того она проклинала.

Тимира трет пальцами горло — шрама-ошейника на нем уже нет, но когда она приближается в мыслях к определенной черте, ей чудится, что она задыхается.

«Я бы взял тебя к себе в отряд».

Может, и правда — на рубежи? Только бы не ходить мимо черного огрызка Экзаменациума, не смотреть в лица всем этим людям, которые знали. Или догадывались.

Адрес она помнит наизусть. Она выводила его почти каждый день на лавандовом конверте. Она помнит его лучше, чем собственный.

Темный дом кажется необитаемым. На окнах несколько слоев паутины с хрупкими оболочками мух в ней, осиное гнездо над тяжелой входной дверью, жухлая трава стелется прямо на пороге.

Тимира останавливается и выдыхает. Значит все-таки не вернулся. Ему-то куда торопиться, верно? Это она летела сюда менять судьбу и… мстить.