Ашира Хаан - Темная половина [СИ]

Те, кому повезло оставить себе стремление к обучению, устроились получше. Но и они никогда не чувствуют себя полноценными, всегда о чем-то тоскуют.

Иногда, крайне редко, когда мир поворачивается нужной стороной, а осколки когда-то бессмертных сущностей открыты для чудес, кто-нибудь из них, из тех, кому досталось быть осколком покрупнее, может собрать в себя еще один или два более мелких осколка. И тогда их жизнь меняется.

Когда-нибудь, в далекой дали, бессмертные существа соберутся обратно и обменяются жизненным опытом. Но это будет очень горький опыт. И очень счастливая встреча.

Люций замолк, я тоже молчала, сраженная этим непривычным приступом лирики. В этот момент тяжелые двери открылись и пропустили Эшера. Как жаль, что его не распылили в хлам! — Люций. Судьба зовет, — сказал он.

Мне пришлось убраться с коленей Люция. Он встал. Эшер ждал в дверях, не собираясь тактично уходить, поэтому вместо глубочайшего французского поцелуя, плавно переходящего в минет, мне пришлось подбадривать своего вампира только нежным касанием губ. Он посмотрел мне в глаза, сжал мои пальцы — и ушел в залы Судьбы.

Я осталась одна.

У меня появилось время подумать. И силы принять все, что произошло.

И, может быть, выбрать, на чьей я стороне.

Потому что, как ни крути, но именно Люций — причина окончательной смерти Костика. Но без Люция я бы и не узнала, что он стал вампиром. И моя собственная жизнь не превратилась бы в тот изменчивый живой мир, о котором он говорил с такой тоской. И еще неизвестно, кто Костика обратил. Впрочем, кто его убил, мы пять лет назад тоже так и не узнали.

Мне отчаянно не хватало информации и еще ответов. Поэтому я ждала возвращения Люция и составляла список вопросов, а заодно думала, что можно сделать с его планом, чтобы он все-таки сработал.

Я ждала.

И ждала.

И ждала.

И…

Никто не выходил из высоких дверей.

Я поняла, что никто и не выйдет, когда высокие темные своды растаяли вокруг меня, оставляя сидеть на поваленном дереве вместо скамьи. Я осталась одна.

Пока не стемнело, я так и сидела на этом бревне, на что-то, может быть, еще надеясь. Но когда по парку стали носиться ночные звери, крайне недовольные моим присутствием, а тропинки в темноте почти пропали, мне все-таки пришлось встать и пойти.

Вернуться в реальность оказалось легко. У подруги, живущей прямо здесь, на Теплом Стане, давно лежали мои запасные ключи, паспорт мне деловито пообещали сделать через две недели, на работе я числилась в бессрочном отпуске за свой счет, поэтому легко вернулась обратно.

Безумные месяцы таяли как дым, просачивались сквозь пальцы. То ли сон, то ли бред.

Я чувствовала, что моя душа онемела как после смерти кого-то близкого.

Наверное, так оно и было.

Однажды вечером в дверь позвонили. Я открыла ее, даже не посмотрев в глазок. Кажется, она даже не была заперта. Я развернулась и прошла на кухню. Эшер за мной. Слава богу, он не пытался снимать ботинки и просить тапочки, такого градуса абсурда я бы не вынесла и впала в истерику. Поставила чайник, положила в свою и гостевую чашку пакетики чая. Поискала в шкафах, но ничего кроме твердокаменных сушек не нашла. Я все время забывала есть, да и покупать еду тоже.

Разлила чай и только тогда села напротив гостя.

В искусственном свете лампочки темно-рыжие волосы Эшера выглядели не так эффектно, а оттенок глаз и вовсе было не разглядеть.

Он отхлебнул чай. Я не спрашивала, но он все равно сказал:

— Его казнили. Слишком много нарушений.

И ты вряд ли заступался, подумала я, но говорить не стала. Толку?

— Такого древнего и казнили? — равнодушно удивилась я.

— Так бывает.

Мы помолчали. На стене тикали часы, за окном падал снег. На кухне было даже уютно — желтый свет, темно-зеленые занавески, где-то там за стеклами холод, но здесь тепло. Но мне хотелось спрятать пальцы в рукава или погреть руки о чашку.

— Что он тебе говорил, когда вы оставались одни? — вдруг спросил Эшер.

Я пожала плечами:

— Хамил как всегда.

— Что-нибудь несвойственное ему?

— Ничего такого.

— Точно? — Эшер склонил голову, чтобы поймать мой взгляд.

— Точно, — спокойно ответила я.

Он поколебался, словно хотел сказать еще что-то, но передумал. Спокойно допил чай, встал и попрощался. Я ничего не спрашивала, он ничего не обещал.

Но почему-то тщательно заперла за ним дверь и улыбнулась. Никогда еще я не чувствовала себя такой… цельной. Словно я наконец приняла в себе то, что случилось уже давно и на что пытался намекнуть Люций своим рассказом.