Она покачала головой и вздохнула.
— Думайте что хотите, господин инквизитор. Только проследите, сделайте одолжение, за тем, чтобы в вашем собственном доме были вода и песок. Мне бы не хотелось видеть вашу мордашку, обезображенную огнем…
— Это угроза? — прищурился я, едва сдерживаясь.
— Почему угроза? — очень искренне удивилась Лидия. — У меня просто есть виды на вас, как вы сами понимаете, а я не привыкла себе в чем-то отказывать. Кроме того, хватит вам уже прикрываться целибатом и… Это просто неприлично — так цепляться за свою девственность!..
У меня на мгновение пропал дар речи, а щеки запылали от возмущения и стыда.
— Ваши манеры! Хотя бы постыдились при мертвом! Господи Единый, да у портовой шлюхи и то достоинства и чести больше, чем у вас!
Она подозрительно прищурилась.
— А вы откуда знаете про достоинства портовых шлюх? Я право начинаю ревновать… Или вы давно уже избавились от невинности, а я и не в курсе…
— Замолчите! — как ей удается поставить все с ног на голову, это просто талант. Я вдохнул воздуха, закашлялся, но смог выдавить:
— Даже если я начну дознание, вас и близко к нему не подпущу, можете не стараться. Кроме того, плохо выглядите, госпожа Хризштайн. Не выспались вчера? — глупая мальчишеская выходка, но не смог удержаться и не поддеть ее. — Так что отдыхайте, Святая Инквизиция сможет защитить этот город и без вас. Или от вас!
Глаза Лидии потемнели, она схватила меня за ворот мантии и зашипела:
— Да вы и себя-то защитить не в состоянии!
И прежде чем я успел придумать что-нибудь в ответ, она отпустила меня, грубо задела плечом и направилась ко входу на склад. Я тревожно оглядел сгоревшее здание, которое еще каким-то чудом держалось на обуглившихся перекрытиях, но в любой момент могло обрушиться. Лидия рявкнула на перегородившего ей путь стражника и без малейших колебаний зашла внутрь. Она, что, не понимает, как это опасно? Я выругался и пошел за ней. Внутри все еще было тяжело дышать из-за горького привкуса гари на языке и густого травяного запаха конопляного масла, которым, казалось, было пропитано все насквозь. Лидия полезла за платком, не нашла его, уткнулась носом в меховой воротник, но все равно упрямо продолжала идти вперед. Вода с масляными разводами неприятно чавкала под ее сапогами. Я догнал ее и взял под локоть.
— Здесь опасно. Вам нельзя тут находиться. Пойдемте!
Она лишь фыркнула и попыталась вырваться, но я крепко сжал локоть и поволок ее обратно к выходу.
— Мне надо! Отпустите! — Лидия вывернулась и со всей дури наступила каблуком мне на ногу так, что я от неожиданности и боли выпустил ее руку.
— Демон! Если здание обрушится и погребет вас, то и пусть! Мне же легче будет!
Она целеустремленно направилась к дальнему концу склада, словно ведомая невидимой нитью, пробираясь между обугленных остовов бочек, потом замерла, присела на корточки, стянула перчатку, зачерпнула на палец немного вязкой бурой жидкости с пола и принюхалась.
— Подойдите сюда, господин инквизитор, — властно велела Лидия тоном, не терпящим отказа.
Я двинулся к ней с одной-единственной целью — взять за шкирку и выволочь отсюда, словно нашкодившую кошку.
— Вот чую, но никак не могу понять, что за примесь… Но у вас же обоняние чувствительнее моего, нежный вы мой? — она распрямилась и растерла жидкость на пальцах. — Чем пахнет?
— Вы издеваетесь? Чем еще может пахнуть конопляное масло! — раздраженно ответил я, подходя к ней. — Если немедленно не покинете здание, Единый видит, я вас вытащу отсюда силой…
Я замер, отчетливо уловив знакомую нотку болезненно-сладкой вони, что примешивалась к гари. Этот аромат смерти, болезни и человеческой слабости был знаком еще по церковному госпиталю, где я видел своими глазами, что он делает с людьми, какие страшные последствия вызывает его употребление и сколько надо мужества, чтобы противостоять его чарующей сладости… Я торопливо вытащил из кармана платок, схватил Лидию за руку и вытер ей пальцы.
— Это мило, господин инквизитор, но…
— Замолчите! — я закончил, отбросил платок в сторону, словно ядовитую змею, и потащил ее на выход. — Это опиум! И даже не думайте вернуться, я выставлю охрану и…
— Что? А ведь точно, как же я сразу не узнала… — она хоть и попыталась остановиться, но я непреклонно тащил ее к выходу, терзаемый страшными воспоминаниями. Опиум вызывает настолько быстрое привыкание, что отказаться от его употребления практически невозможно, со временем его требуется все больше и больше…
Читать дальше