Андрей Иванов - Реинкарнация [СИ]

Неприятно конечно было вот так возвращаться, но что поделаешь. Стас открыл колпачок, и залпом выпил содержимое.

Боль… дикая боль в желудке буквально согнула тело пополам. Так не должно было быть, яд должен был действовать мгновенно. Но он все еще был в сознании, и только резкая боль в животе говорила о том, что это был именно яд. Не желая мучиться, Стас достал нож, и как бы это ни было неприятно, воткнул его себе в сердце. Нож в сердце вошел, да только это никак не отразилось на его здоровье. И вот тогда, стало действительно страшно. До жути. Настолько, что и боль в желудке отошла на второй план.

Мелькнула мысль, — «если старик действительно обиделся настолько что решил отомстить ему, то в этой пустыне он застрял надолго, возможно, навсегда».

Удивительно, но магия тут действовала — стоило Стасу вытащить нож и применить заклинание лечения, боль в груди прошла, даже живот казалось, стал болеть меньше. Баночка противоядия, предназначенная для куда менее сильных ядов, и вовсе вернула его к жизни.

Еще раз осмотревшись Стас вздохнул, сидеть на месте было глупо, похоже, так просто из этого места не выбраться, ну разве что Илия смилостивится и вернет его обратно. Но это был только один вариант — вторым был найти те самые «ответы». Пришлось отправляться в путь.

Сколько он прошел, прежде чем увидел в отдалении фигуру человека, Стас не знал. Солнце тут, похоже, и не собиралось двигаться к горизонту, и вот который уже час висело строго в одной точке.

Увидев живую душу, Стас обрадовался и воспарял духом. За то время, пока он был здесь, какие только мысли не приходили ему в голову, и вот появился человек, который хоть как-то сможет объяснить его местоположение. Помахав человеку рукой, Стас побежал.

Незнакомец его жест заметил, и так же взмахнув рукой, остановился. Но чем ближе подбегал к нему Стас, тем менее радужным становилось его настроение. Теперь он видел, как выглядел этот человек.

Худое тело, впалые щеки и одежда, не знавшая стирки месяцы, если не годы. Уже с расстояния в несколько десятков метров, Стас перешел на шаг, и теперь внимательно разглядывал того, к кому приближался. Если бы пришлось снимать фильм об ужасах немецких концлагерей, тот, к кому он приближался, вполне мог рассчитывать на роль в этом фильме. Впалые щеки, худое до безобразия тело, и только глаза, живые, любознательные, говорили о том, что перед ним человек, а не ходячий труп. А еще ошейник, узкий металлический ошейник, что болтался на тощей шее. — «Он что, каторжник?»

Встреченный путник назвался Дмитрием, и каково же было удивление Стаса, когда тот ответил на его вопрос об этом месте — это был Ад. А сам Дмитрий грешником.

В своих фантазиях Стас представлял Ад явно не таким, но правда оказалась пусть и не такой красочной, но не менее пугающей — тут не было чертей и сковород с кипящим маслом, но это не делало существование тех, кто сюда попал менее ужасным. Здесь царила жажда.

Вода, а в данном случае почти полное ее отсутствие, делали этот мир настоящим Адом. И главное устроен он был довольно эффективно. Грешников тут никто не мучил, не читал им морали, просто чтобы удалит всепоглощающую жажду, маленькие кувшинчики со спасительной влагой тут надо было искать на огромных территориях. Но мало того — стоило найти такой вот кувшин, и уже после первого глотка вода в нем могла превратиться в песок, а в памяти всплывало воспоминание о каком-то малоприятном поступке.

Тут хочешь не хочешь, а задумаешься о том, как жил до этого. Не просто вспомнишь то, что творил на Земле, но на собственной шкуре прочувствуешь расплату за каждое злодеяние. Ад не был навязчивым, он просто давал человеку возможность подумать о прошлом, о совершенном. Ничем иным тут было просто нечем заняться — только постоянный поиск воды и размышлениями о прожитой жизни. И судя по тому, как рассказывал о своей беспутной жизни Дмитрий, за годы, проведенные здесь он стал философом.

Но стоило начать рассказывать о себе Стасу, как тот остановился, и с жалость глянув на того выдавил, — дурак, ой дурак… — А подумав, добавил. — А, впрочем, все верно, дураков надо лечить, пусть даже так.

Слышать такое было конечно неприятно, но Стас не спорил, его новый знакомый был прав, и разница сейчас между ними была лишь в том, что Стас все же надеялся еще вернуться в мир перекрестка, а вот у Дмитрия все было куда хуже — обратной дороги у него не было.

И вот тут Стас увидел то, что разом подняло его настроение. Поднятая ветром пыль улеглась, и далеко на горизонте проступила такая знакомая темная полоска.