Полина Громова - Смеющаяся Тьма

— Смотрите-ка, это ж Рик! — воскликнул он, ни к кому не обращаясь. — Эй, Рик, что ты здесь делаешь?

Я нахмурился — лица под низко надвинутым капюшоном видно не было, да и голос я не узнавал.

— Вы меня знаете?

— Конечно! Ты же тот парнишка из овощной лавки на Сиреневом бульваре! Тебя все знают! Давай, забирайся в коляску, я тебя подброшу до дома — мне все равно по дороге. Ну!

Я медлил. Человека этого я не знал — а может и знал, да вспомнить не мог. Ехать с ним не хотелось. Но, с другой стороны, если возница знает меня, отказ может его обидеть, да и замерз я что-то, пока стоял здесь, на берегу…

— Садись, Рик! — вновь окликнул меня возница.

— Да, спасибо! — отозвался наконец я и забрался в коляску. Лошади тронулись и потянули коляску вдоль канала.

Снег в коляску почти не задувал. Я устроился на сидении и, уставившись в широкую темную спину возницы, снова задумался, а потом, пригревшись, и вовсе начал клевать носом. Поэтому я не сразу заметил, что поворот на Сиреневый бульвар коляска давно проскочила.

— Постойте! — крикнул я, спохватившись. — Мой дом в другой стороне!

Но возница ничего не ответил, а только хлестнул вожжами лошадей, которые и так уже неслись едва ли не во весь дух. Я попробовал встать, но колесо коляски наскочило на ледышку, коляску тряхнуло, меня отбросило назад, на сидение.

Коляска взлетела на мост. Ветер плеснул мне в лицо, сорвал капюшон с головы возницы, растрепал его полуседые космы.

— Эй! Остановитесь!

Возница лишь обернулся, ухмыляясь, и я наконец-то увидел его лицо. Маленькие, сощуренные глаза. Огромные бакенбарды, с каждой секундой все выше забирающиеся на щеки. Оскал. Две пары мощных клыков. Желтоватые, как полежавшая на солнце бумага, они загибались вовнутрь.

— Какого…

Я снова вскочил. То, что я влип в неприятности, уже не вызывало сомнений. Теперь надо вылипать. Как? Вопрос хороший. Главное, своевременный.

Почему-то мне не пришло в голову, что все это может быть чьим-то глупым розыгрышем. Опасность казалась настоящей.

Я видел, что мы уже перекатили через середину пустого моста. У меня был шанс. Пусть лошади неслись вперед, пусть я сильно рисковал — шанс у меня был. Выгадав момент, я на ходу выпрыгнул из коляски.

Коляска проскочила далеко вперед прежде, чем в зубах возникла сильная и долгая боль. Я шарахнулся о кованое ограждение, притаившееся под снегом. Но лежать и переживать по этому поводу было некогда: я молодой, на мне все быстро заживает. А сейчас надо удирать.

Я кое-как перекатился через сугроб, потом спрыгнул под откос, съехал на спине вниз и оказался за какими-то огородами. Снега здесь было едва ли не по пояс, так что я взмок, пока выбирался на дорогу. Но и тогда я не остановился: мне нужно было убежать. Убежать, найти укрытие, спрятаться, затаиться, понять — не преследует ли кто-нибудь. И только потом разбираться, что к чему…

Откуда у меня возникли такие мысли, я не знал. Меня ведь никогда никто не преследовал. Я вообще по жизни был другим человеком — совсем не тем, кто обычно выпрыгивает из экипажей на ходу, а потом еще и убегает от кого-то… или чего-то…

Сбавив ход, я стал отряхиваться от снега. Снег валил, словно над моей головой прорвалась пуховая перина. А на меня — на меня самого — отчетливыми волнами накатывало чье-то чужое сознание, чья-то чужая личность.

Я остановился на перекрестке, огляделся по сторонам. В пелене снегопада дрейфовали рыжие огоньки газовых фонарей, но снег валил так густо, что я никак не мог понять, где я нахожусь: место было вроде бы и знакомым, а вроде бы и нет. То ли сиренево-оранжевые зимние сумерки так преобразили знакомое место, что я не узнал его, то ли я и в самом деле не бывал здесь раньше, то ли этот перекресток вовсе был из какого-то иного мира — кто знает? — но я стоял, озираясь, и не понимал, куда мне идти. Сквозь снег я увидел размытую фигуру и захотел окликнуть прохожего, чтобы спросить дорогу, но вдруг передумал. Да ведь даже если я пойму, куда идти, я не смогу сдвинуться с места — пронеслась в моей голове очень странная мысль. И мне вдруг стало страшно — так страшно, как не было еще никогда в жизни… Словно вся преисподняя прошествовала мимо и прежде, чем скрыться из вида, бросила через плечо недолгий многозначительный взгляд.

Там, впереди, зыбился силуэт той самой девушки.

Я оцепенел от страха. Чего я боялся, почему — я не понимал, да и не хотел понимать. Единственное, чего я хотел — бежать. Оказаться как можно дальше от этого проклятого перекрестка — и как можно быстрее. Спрятаться, забиться, выждать время. Сначала надо действовать — а разберусь я уж со всем потом. В зависимости от того, каким будет это самое «потом». Но… Я не мог сдвинуться с места.