Полина Громова - Смеющаяся Тьма

Дома нас ждали.

— Он жив? — спросил я с порога.

— Жив, — ответил Колен. — Только без сознания. Я не обещаю, что он очнется, но сделаю, что смогу.

— Спасибо, Колен.

Мы выхаживали Кира четыре дня. Впрочем, говорить «мы» не стоит: от меня не было никакого толку, я только и делал, что переживал за него. Киром занимались Колен и Хельга, им помогали и Лай, и Иса. Они уделяли Киру так много времени, что мне в голову полезли дурные мысли — не может же Хельга столько ухаживать за кем-то просто так… А она ухаживала. В комнате, где в постели под большим балдахином лежал Кир, она проводила часы напролет. Меня она близко не подпускала: там был особый энергетический контур, я мог нечаянно разрушить его, так что приходилось смотреть со стороны… Смотреть, как постепенно изменяется мир вокруг одного человека и как изменяется сам человек. Зачем были такие сложности? Хельга объяснила мне, когда я задал ей этот вопрос:

— Прямое целительство здесь не поможет. Видишь ли, Рик, довольно сложно внушить реальности, что должен жить человек, которого она считает мертвым практически год.

Мы сидели в гостиной. Хельга отдыхала, развалившись в кресле. Выглядела она непривычно взрослой.

— Хельга, что его ждет?

— Кира? Если очнется? — она вздохнула. — Я не знаю, Рик. Сейчас его прошлое интересует меня больше, чем будущее.

— О чем ты?

— Я хочу знать, как произошло то, что произошло. Что случилось с ним год назад, Рик? Ты знаешь?

— Я знаю только, что он тяжело болел и думал, что умрет… чуть не умер.

— А он и умер… почти. Вот только что-то произошло. И в Потоке сформировалась некая сущность — что-то вроде двойника… или, точнее, черновика. Из нее можно было бы сделать демона, Рик, если бы они слились воедино. Но преградой стало сознание Кира. Как бы он ни желал Алисию, он никогда бы не решился причинить вред Габриелю или Рэдсену… или тебе. Поэтому, что бы это существо ни совершало, оно действовало бездумно. Оно даже существовало непостоянно: только проявлялось в какие-то моменты… Когда Кир спал или терял сознание, например. Тогда оно проявлялось, вбирало его в себя и совершало то, что считало для него благом. Понимаешь?

Я кивнул.

— Вот только выяснить бы, как эта сущность появилась.

— Мы можем спросить об этом у самого Кира, — в гостиную, вытирая пот со лба, вошел Колен. — Если знает, ответит… Он очнулся.

Мы поспешили комнату Кира. Прежде, чем войти, я взглянул на Хельгу, и она кивнула — значит, можно.

— Привет, Кир, — Хельга присела на постель. — Помнишь меня?

Кир прищурился, стараясь разглядеть ее лицо, и едва качнул головой.

— А его? — Хельга кивнула в мою сторону. Кир перевел плохо слушающийся его взгляд на меня и не сразу, но улыбнулся.

— Рик… Прости… Я, кажется, доставил тебе неудобства.

— Это еще мягко сказано! — воскликнула Хельга. — Знал бы ты, какой переполох был на рубеже! Верховного светлого мага под домашним арестом держали.

Губы Кира скривились.

— Простите.

— Ты зачем все это сделал?

— Я… А что я сделал?

— А вот ты и расскажи, что ты сделал. Год назад, когда думал, что умираешь. Ну?

— Я… — Кир посмотрел в сторону, сморщил лоб. — Я болел тогда, да… И я… Не знаю. Я просто очень хотел остаться в живых. Даже в таком состоянии… мне нравилось жить. Мне было больно, обидно, страшно… Я просто очень сильно захотел… Я уже не мог говорить, но мысли мои кричали. И в какой-то момент мне показалось, что я услышал ответ… Потом я выздоровел. Но я понял, что что-то пошло не так. Что-то изменилось. Я… Я никогда не желал им смерти. Но я понял, что это я убил их… — он с трудом повернул голову и посмотрел на Хельгу. Глаза его были влажные. Он спросил: — Что меня ожидает?

Хельга улыбнулась.

— Постельный режим, друг мой. Длительный постельный режим!

Я улыбнулся тоже. У меня от сердца отлегло.

— Такое редко, но бывает, — согласился Лай, когда Хельга передала ему слова Кира. — Поток откликается на зов человека и дает ему то, чего тот отчаянно жаждет. Но это никогда не кончается ничем хорошим.

— Интересно, почему? — спросил Колен. Он снова возился на кухне: пироги его приготовления понравились Хельге больше, чем те, что она покупала в кондитерских лавках. И я, кстати, прекрасно понимал ее.

— Это же коррекция происходящих событий, Колен. Если кто-то вмешивается в происходящее, меняется и будущее — а оно, как правило, уже намечено и… как бы это попонятнее сказать… сопротивляется. Да, оно сопротивляется. В результате желаемое и действительное сталкиваются и ломаются друг о друга — как льдины на реке во время ледохода. Получается много осколков и крошек. Это опасно.