Марина Козинаки - Пустые Холмы [litres]

Встречали ее накрытым столом да таким пиром, на который мать отродясь не была способна.

– Доченька! Мы тебя заждались!

– Но я же не предупреждала, что приеду! – ответила Татьяна, застыв в дверях. – Почему вы меня ждали? С какой стати все это готовили?

Взгляд ее уцепился за двух незнакомцев. За столом сидела девушка – на вид лет пятнадцать – шестнадцать – рыжие волосы на прямой пробор заплетены в косу, платье простое, из небеленого льна, похожее на рабочую рубаху; на груди болтается подвеска – должно быть, крест. Девчонка выглядела так, будто и впрямь выросла в монастыре. Парень казался старше ее, улыбался смиренно, даже дружелюбно.

Татьяна хотела повторить вопрос, но вдруг забыла его суть. Спина взмокла, в горле встал ком… Что-то было не так… Что-то не сходилось в этой идеальной картинке… Но мама – все та же привычная мама в брюках и легком свитере – уже вела ее к стулу и предлагала присесть с дороги.

– Познакомься, это мои помощники. Лан. – Она указала на парня, тот протянул над столом руку и уверенно пожал Танину ладонь.

– Лан? Это настоящее имя?

– А это Василисушка. Посмотри, какая душенька! – Мама заботливо погладила по голове рыжую девицу, которая скромно потупила глаза.

– Выходит, вы оба из церковной школы?

– Да. – Лан принялся раскладывать по тарелкам салат. – Нас отправили сюда, к потусторонним. Отрабатывать нака…

– Помогать! – спохватилась Василиса и вдруг рассмеялась. Щеки ее то ли сами зарделись, то ли угасающее солнце скользнуло через окно и оставило красный блик на тонкой коже. – На лето. Знаете, вместо лагеря.

Татьянина мама тоже засмеялась, Лан подмигнул и растянулся в улыбке, и только Татьяна не могла взять в толк, что происходит. Она хотела спросить о чем-то, задать такой вопрос, который все расставил бы по местам, но нужная мысль все время ускользала. Тогда она решила сдаться, принялась за салат и снова взглянула на девушку: та вернулась из сеней с кувшином компота. Платье ее и впрямь было сшито из серого льна, но теперь вовсе не походило на бесформенную монастырскую рубаху. Разве ходят послушницы в таких? Разве их юбки, пусть и льняные, пусть длинные, должны перекатываться такими игривыми складками, а лиф – так обтягивать грудь? Слишком хорошенькой выглядела эта улыбчивая Василиса. Может, конечно, воскресная школа – это и не монастырь, но надо же соблюдать приличия!

– Сколько вам лет, Василиса? – спросила Татьяна.

– В октябре будет восемнадцать.

– А вы… – Она не договорила. Взгляд ее упал на подвеску, что болталась у рыжей на груди. Никакой это был не крест, а самый настоящий драгоценный камень на тяжелой золотой цепи: огромный, гладкий, переливающийся.

«Ведьмовской», – вдруг пришло в голову слово, и в глубине драгоценного камня закрутился тонкий зеленый дымок. Татьяна быстро перевела взгляд на Лана: у того на шее тоже красовалась подвеска, и она тоже не имела ничего общего с крестом. На плетеном шнурке белел самый настоящий птичий череп с сизыми тенями в бороздках кости.

– Что тут… – снова начала она, ухватившись за обрывок давно мучившей ее мысли.

Но ее прервали. Хлопнула дверь, мама вскочила со стула и ввела в комнату пожилую женщину. Незнакомка была низенькой, тонкой, но спину держала прямо. От нее исходило ощущение странной силы. Татьяна никогда раньше не видела у старых дам таких длинных волос, да еще и уложенных столь причудливо.

При ее появлении Василиса с Ланом мигом поднялись на ноги и замерли у стола.

– Танюша, познакомься! – Мать Татьяны воодушевленно кивнула на гостью. – Это Вера Николаевна. Настоятельница воскресной школы. Она приходит по средам проведать подопечных. – Вера Николаевна, это моя дочь.

– Как приятно!

– И мне, – пробормотала Татьяна, непроизвольно сжимаясь под взглядом странной гостьи. В теле разлилась нега, будто кто-то разом отключил все волнения и подозрения, нажав на таинственную кнопку.

– Вы так устали, Таня, – ласково проговорила настоятельница, и ее рука – почему-то совсем молодая, крепкая рука без старческих морщин и скрюченных пальцев – мягко коснулась ее плеча. – Город вас совсем вымотал. Вы ведь живете в городе? Надеюсь, вы не будете против, если мои воспитанники немного погостят в вашем доме?

Припомнив каждую деталь этого вечера, Татьяна встрепенулась. Лавка под ней больше не была нагрета дневным солнцем, все погрузилось в тень, лишь рдяная полоска заката растянулась над лесом. Купол неба почернел, на нем замерцали первые звезды. С березы сорвалась стая воронов, рваные крылья понесли их в сторону деревенского кладбища. Татьяна поежилась и пошла в дом. Все готовились ко сну, ходили тихо, разговаривали вкрадчивым полушепотом. Василису так и хотелось уличить в чем-то нехорошем, слишком уж милой и покладистой она казалась. Да и Лан этот был тоже чересчур хорош! Но сколько Татьяна ни наблюдала, ни разу не заметила, к чему можно придраться. Парень с девушкой вели себя скромно, знаков внимания друг другу не оказывали, хотя и бросались помогать по первому зову. Заподозрить их в связи, которая не приветствовалась бы среди воспитанников воскресной школы, оказалось невозможно. Но Татьяна не сдавалась. Интуиция заставляла ее все время быть начеку.