Руслан Муха - Шпион [litres]

– Это будет сложно, мой хозяин меня не отпустит так просто, – сопротивлялся я.

– Уверен, ты справишься. У тебя открылась сверхспособность?

– Нет, – поспешил ответить я. – Я только учусь.

– Что ж, если тебе нужна помощь в побеге, мы можем подключить других агентов.

Я, отвернувшись от рации, раздраженно фыркнул и усмехнулся. Еще других агентов мне не хватало.

– Нет, не нужно, я справлюсь. Попробую сбежать, – ответил я.

– Если что-то еще нужно, говори. У тебя есть деньги на побег, покупку оружия? Можем перебросить золота.

Ну, здесь меня не надо было уговаривать:

– Нужно, – ответил я.

– Хорошо, Агила, мы ждем, вступишь в имперскую армию, постарайся как можно скорее отправить отчет. Мы на тебя рассчитываем и…

Джонсон хотел ещё что-то сказать, но так и не сказал.

Я же решил заканчивать разговор. Какая, к черту, разница, все равно выполнять задание я не собирался. Проверить они все равно не смогут. Буду продолжать отправлять им отчёты, только теперь о своих тяжёлых армейских буднях. Тоже мне проблема. Если обратный путь и существует, то о нём я быстрее узнаю, будучи Азизом Игалом.

Поэтому я ответил:

– Задание принято, Берналь. Теперь будьте добры, отдайте мне письма и то золото, о котором вы упоминали.

– Это еще не все, – сказал Джонсон. – Прими оборудование.

Я взглянул на каменную стену, оттуда на куске фанеры выехала небольшая коробочка, размером со спичечную.

– Там фотоаппарат, Агила. Помимо голосовых отчетов ты должен отправлять и фотоотчет. Как понял, Агила?

Вот это я попал. Открыл одной рукой коробку, внутри лежало нечто, напоминающее черную пуговицу в серебристой оправе на булавке.

– Как понял, Агила? – повторил Джонсон.

– Понял, принял, Берналь, – отозвался я. – Введите в курс, как этим фотоаппаратом пользоваться.

– Видишь серебристый ободок?

– Вижу, – зачем-то кивнул я.

– Он подвижный. Это приближение вправо, отдаление влево. Сделать снимок, правый выпуклый шарик. Нашел?

– Да.

– Левый шарик отправить. Фотоаппарат работает так же, как и рация. Сигнал: отправлено – зеленый, не отправлено – красный. Сделай сейчас пробный снимок и отправь.

Я попробовал, сфотографировал морской пейзаж, отправил.

– Принято, отлично, Агила, – раздалось с той стороны.

– Теперь вы отдадите мне мои письма?

– Да, сейчас, – сказал Джонсон.

Через какой-то миг прямо из стены появились конверты: розовый и два жёлтых. Я тут же схватил их, спрятал во внутренний карман. Затем появился холщовый мешочек. Я его открыл – внутри золотая порода. Негусто, но все же на пистолет и транспорт, наверное, хватило бы.

– Агила, – послышалось из рации. – Ждём отчет не позже чем через два месяца.

– Я понял, будет отчет, отбой.

– Отбой, – послышалось с той стороны, и рация заглохла.

Несколько минут я, потупив взгляд, просто сидел, крутил в руках камеру.

И как теперь? Как я это все проверну, где я возьму фотографии имперских казарм?

Меня подмывало прочесть письма, но пора было возвращаться. Я спрятал рацию и поспешил обратно. Нырнул в узкий проход, и тут же из темноты прямо в глаза ударил луч света.

– Свамен! Где вы были? – раздался взволнованный голос Цая. – Я уже думал, что совсем вас потерял! Собрался звонить Зунару и вызывать команду для ваших поисков!

Нэва показалась из-за его спины, улыбаясь, одобрительно кинула, видимо радуясь, что я вернулся.

– Я заблудиться, – ответил я, щурясь и прикрываясь от яркого света фонаря. – Мне казаться странное, я идти и заблудиться.

– Ну, вы и напугали меня, – на выдохе сказал Цай, убирая луч фонаря с моего лица.

По дороге обратно я незаметно отдал мешочек с золотом Нэве.

Всю обратную дорогу я украдкой читал письма, вложив их между страницами книг. Девочки писали об учебе, о подружках, но как-то все выглядело наигранно и фальшиво. Я несколько раз прочел письмо Леры, пытаясь разглядеть между строк то, что она действительно хотела бы сказать. Но, возможно, это бы все меня так не насторожило, если бы не приписка в конце: «Тяжело без тебя. Скучаем» и маленькое сердечко вместо точки.

Женино письмо вообще выглядело как сочинение на тему, как я провел выходные. Нет, моя младшая сестра так бы не написала. Почерк принадлежал, несомненно, ей, но создавалось впечатление, будто она писала под диктовку. И это тревожило меня, не позволяя думать ни о чем, кроме как о сестрах. Что же они недоговаривают?