Игорь Осипов: Бабье царство [СИ]

— Пожалуйста, у меня обет воздержания, — тихо и сухо протянул я и поглядел на неугомонную бабищу взглядом кота из старой анимационной сказки, разве что не мурлыкал. Только бы система не выдала совет поддаться. Я лучше нарушу рекомендацию, чем полезу на эту потную бабенцию с гнилыми зубами. Пусть мне руку ломает. Потреплю.

А события тем временем приняли совсем уж плохой оборот. Бабища с жалобным скрипом стула подвинулась, перегораживая мне дорогу, ехидно улыбнулась и смерила меня взглядом с ног до головы.

— Не спеши.

Я внутренне скривился, ощущая себя неигровым персонажем в пошлой ролевой игре. Мужчинам здесь свободу воли не разрешали. А приличные мужчины сидят в светлице и не шарахаются по трактирам. И потому субличность книгочея максимально пыталась соответствовать этому моральному принципу.

Тишина затянулась, а потом я вздрогнул. В стол с грохотом вонзился здоровенный кинжал, а вслед за ним к нам подошла ещё одна женщина. Не из ватаги. В кольчуге и с серым шерстяным плащом в скатку на плечах, словно солдатская шинель.

— Он со мной, — произнесло новое действующее лицо.

Я улыбнулся. На шее у молодой высокой воительницы болталась цепочка с жетоном прогрессоров. Наёмница. Из местных. Работает на нас.

«Биометрические данные подтверждены. На имя субъекта зарегистрирован договор на оказание услуг».

Ватажница смерила пришлую взглядом, раздумывая, стоит ли ввязываться в драку. С одной стороны, тружениц каменоломни здесь почти десяток. С другой, кроме ножей, у них ничего не имелось, а наёмница вооружена лёгким фальшионом, висевшим в простых ножнах на перевязи, и парой топориков, заткнутых за широкую портупею. Из защиты — небольшой круглый щит, по размеру чуть крупнее кулачного баклера, и кольчуга длиной до колен поверх простёганной войлочной куртки.

Девушка не столь широкоплеча, как работница, но в росте не уступала. То есть, она возвышалась надо мной на добрых тридцать с лишним сантиметров. И надо признать, имелось в ней некое обаяние, которое не портил даже тонкий шрам, идущий от левой стороны рта к уху, словно кто-то пытался ей вырезать улыбку, но сделал работу наполовину. Сдох, наверное.

Около десятка каштановых кос спускались до поясницы. И в каждую вплетено по медной бляшке.

— Чё такая дерзкая? — нехотя начала ватажница, стараясь не уронить лицо во время отступления.

— Жрать захочешь, не так одерзеешь, — спокойно ответила наёмница, а потом вынула нож из столешницы и сунула в ножны, висящие на правом бедре. Она встала перед работницей, дождавшись, пока та с невероятно кислой и недовольной рожей не отодвинется с прохода, схватила меня за локоть и потащила к выходу. Сопротивляться было бесполезно. Я вешу чуть меньше семидесяти с небольшим. Она под сотню. И жирка не видно, а это значило, что сил у неё тоже побольше будет. А режим берсеркера, с его имитацией боевого транса и впрыском убойной дозы адреналина, сейчас нецелесообразен. Не буду же я глушить своего же сотрудника. Хоть она и из местных.

Вскоре мы оказались на улице, где меня отпустили, но столь неожиданно, что я чуть не упал.

По подсохшей грязи у трактира с кудахтаньем бегали куры, ковыляли гуси и копошился в куче земли одинокий поросёнок.

«С вероятностью сорок процентов наёмная работница — осведомитель магистрата. Для снижения бдительности рекомендуется субличность олух», — прошептал внутренний голос, уловив мысленное подтверждение.

А, вообще-то, олух — моя любимая субличность. Он больше всего походил на меня прежнего. Разве что гормональный фон подразумевал немного большую эмоциональность и импульсивность. Но это даже прикольно.

— Весь обед испортили, — пробормотал я, глядя на тощего мужичка, который стоя на табуретке снимал с верёвок серое, едва-едва отстиранное бельё. Химических отбеливателей в этом мире ещё не водилось, и что-то разок испачканное отстирать уже невозможно. Пришлось одёрнуть оранжевую льняную куртку с набивными рукавами из чёрно-жёлтых полос, а потом достать заткнутый за пояс малиновый берет с пышным белым пером на боку. Что поделать, местная мода такая. А ещё я по этой самой моде таскал начищенные до блеска медные колечки на пальцах и серьгу в правом ухе. Радует, что это здешняя мода нормальных, охочих до женских ласок, мужчин. Гендерный реверс, мать его.

— В другом месте поедим. Я тоже проголодалась, — смерив меня взглядом, произнесла наёмница.

— Ты меня по жетону халумари узнала? — спросил я.