Александра Лисина: Проклятие королей

– Что в тебе было такого, что незнакомый дух вдруг решил пойти в услужение? – снова насторожился шеф.

– Мэл посчитал, что я его спас. Я в этом не уверен, но ему, наверное, виднее.

– В каком смысле спас?

– Его личность была практически стерта, когда мы впервые встретились, – не стал лукавить я. – Мне удалось остановить процесс ее распада, но даже с моей помощью многое из своей новой жизни Мэл вспоминает с трудом. Тем не менее когда-то он был солдатом на службе его величества. Причем хорошим солдатом. Темная сторона добавила ему проворства, умений и физических сил, поэтому мне показалось, что его навыки могут быть полезными.

Корн нахмурился.

– Почему я не смог его увидеть? Тогда, в храме? Да и потом ты никому его не показывал.

– Вы в курсе, что духи чаще всего сохраняют ту внешность, которая была у них в момент гибели? – вместо ответа поинтересовался я. – Так вот, как я уже говорил, Мэлу не повезло: умирал он скверно. Поэтому дефекты внешности у него настолько выраженные, что даже подготовленного человека это способно выбить из равновесия. Мэлу это доставляло неудобства, поэтому Ал избавил его от необходимости демонстрировать свой внешний вид посторонним.

– И все? – отчего-то усомнился в моих словах Корн.

Я пожал плечами.

– Да.

– Почему он способен пользоваться темными тропами?

– Потому что за столько лет, проведенных во Тьме, даже духи чему-нибудь да учатся. И чем больше проходит времени, тем сильнее они становятся. Это правило касается даже нежити. Особенно высшей. А Мэл провел на темной стороне гораздо больше лет, чем может вспомнить.

– Каким образом он к тебе привязан? Ты провел обряд на крови?

Я с укором посмотрел на Корна.

– Как вам не стыдно, шеф? Изначально Мэл зависел от перстня. Но поскольку некоторое время назад он начал потихоньку вспоминать прошлое, и это всерьез поколебало его душевное равновесие, то мне пришлось провести обряд привязки душ. Так что по наследству, если вы об этом хотели спросить, он ни к кому не перейдет и перестанет существовать в тот самый миг, когда меня не станет.

– То есть, это действительно не Палач? – упрямо продолжал гнуть свою линию Корн.

– Палача я убил в Верле. Еще год назад. А его тело по совету мастера Нииро сжег. У вас же есть амулет правды. Достаньте его, если моего слова вам недостаточно. Или, может, вам лучше пепла в баночке привезти?

– У меня тут полтора десятка амулетов лежит, включая те, о которых ты даже не слышал, – буркнул шеф, отведя глаза. Однако за артефактом все-таки не полез. – Ладно, я тебя понял.

Я кивнул.

– И предупредил. Спасибо.

– Но пепел все равно привези, на всякий случай, – проворчал Корн, явственно успокоившись. – И будь готов к тому, что какой-нибудь крючкотвор из Ордена все-таки потребует доказательств. А также к тому, что далеко не во всех вопросах жрецы смогут тебя прикрыть. Тем более что ты теперь отвечаешь не только за себя.

– Можете передать лорду Искадо, что при любом раскладе его сына это не коснется, – заверил шефа я, запоздало сообразив, откуда ветер дует. – Хотя с его стороны было очень предусмотрительно попросить вас окинуть профессиональным взглядом отчеты его людей до того, как бумаги окажутся на столе у его величества.

Корн фыркнул.

– Управление дворцовой стражи никоим образом не связано с ГУССом. А чтение чужих отчетов не входит в мои служебные обязанности.

– Само собой. Но чисто по-дружески вы могли бы это сделать. Разумеется, милорд ни за что не пошел бы на должностное преступление. Зато он мог случайно забыть убрать со стола важные документы в то время, когда вы, например, изволили зайти к нему в гости.

– По-моему, тебе пора, – сделал вид, что не услышал, шеф. – Не то я скоро перестану понимать, кто из нас кого допрашивает.

– О. Так это был допрос?

– Пошел вон отсюда, Рэйш, – беззлобно отозвался Корн. – И чтоб глаза мои тебя не видели. Как минимум, до завтрашнего вечера.

Я с готовностью поднялся.

– А что, позвольте спросить, у нас планируется завтра на вечер?

– А ты не в курсе? – изумился шеф. После чего порылся в бумагах, выудил откуда-то большой белоснежный конверт с королевским вензелем на обороте и добавил: – Завтра состоится большой королевский прием. И нам с тобой предписано туда явиться.

Когда я вышел на улицу и развернул приказ, то понял, что испытываю сильное желание убить своего шефа: бумага была подписана в королевской канцелярии седьмого числа. А сегодня уже двадцатое. Корн продержал у себя письмо почти две недели! Две. Гребаных. Недели! Оставив мне всего сутки на подготовку к королевскому приему.