Наталья Лисина - Фреи не плачут, или Оставьте принца себе [СИ]

Пока я думала, ко мне подошла та самая темноволосая эльфийка и попросила разрешения сесть рядом. Я удивилась тому, что девушка решила сменить столик, но милостиво кивнула, вмиг подобрев от вкусной еды. Надо обязательно записать координаты этой харчевни и потом внести их в амулет переноса.

— Я Элениэль, — представилась эльфийка, когда ей принесли блюдо с жареной картошкой, тарелку с приличной стопкой блинов и целую крынку сметаны. Пока я наблюдала за тем, как разносчица выставляет всё это на стол, мои глаза становились всё больше и больше. Темноволосая эльфийка, которая ест как средних размеров дракон? Кому расскажешь, не поверят.

— Сэй, — хрипло ответила я, радуясь тому, что мой голос теперь достаточно низок, чтобы спутать его с мужским.

— Это ведь означает «жизнь», если не ошибаюсь? А моё имя переводится как «дочь звёзд». Меня так назвал Оракул за талант к предсказаниям. Да и тёмный цвет волос он мне подарил. Обо мне и так не слишком хорошее мнение было из-за того, что я много ем, так сейчас некоторые уже без стыда пальцами тыкают. Невоспитанный народ пошёл, — щебетала эльфийка, уплетая за обе щёки картошку с изрядной порцией сметаны. Я только диву давалась, как она успевала делать всё это одновременно, да ещё и не плеваться в разные стороны едой.

— Зато ты выделяешься из толпы.

— Да, я была бы этому рада, если б любила внимание. Иногда я думаю, лучше уж мне быть уродиной или серой мышью. Так нет, мало того, что считаюсь у мужской части населения довольно привлекательной, так ещё и экзотичной стала. Чтоб ему, этому Оракулу, пусто было, — распалялась девушка, блестя огромными глазами сливового оттенка. Она была одета в бордовое платье в пол, коса толщиной в руку мирно лежала на плече. В одном ухе блестела синяя серёжка в форме звезды, означающая, что Элениэль училась в Магической Академии, на факультете предсказателей.

— Ты из Академии Светлой и Тёмной Магии?

— Ага, я там предсказание преподаю, — пожала одним плечиком эльфийка, заставив меня неэстетично уронить челюсть. — А что?

— Я собираюсь туда поступать, — ответила честно и рассказала о том, что только-только прошла инициацию и ещё даже не видела собственной внешности. Пока я всем этим делилась, девушка смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а после моего вопроса, сказала, что считала меня парнем.

Потом мы вместе доели восхитительные блины, и Элениэль потащила меня в уборную, к зеркалу. Там она заставила меня снять капюшон и приглушённо ахнула, когда я повиновались.

Из зеркала на меня смотрела я и не я одновременно. Отражение было немного размытым, но мне хватило и его, чтобы разглядеть длинные, непривычно прямые, абсолютно белые волосы на месте рыжих завитков, которые я ещё утром с трудом собирала в высокий конский хвост. Черты лица стали не такими утончёнными и женственными, как были раньше, а новый разлёт бровей придавал моей физиономии хищное выражение. Нетронутыми остались слишком полные, на мой взгляд, губы и большие льдисто-голубые глаза.

Что касается тела, то оно изменилось сильнее. Я самую малость подросла и избавилась от большей части округлостей в стратегических местах. Талия перестала быть осиной, плечи стали немного шире, бёдра уже. Жаль, но, несмотря на всё это, я по-прежнему оставалась слишком женственной для воина, но и на том спасибо.

— Ты красавица! — восхищённо прошептала Элениэль, на что я только скептически хмыкнула. — Чего ты хмыкаешь, я ведь совершенно серьёзна. Ты прекрасна, Сэй. Твоя красота подобна лезвию кинжала. Кажется, Оракул падок на экзотику.

Я только улыбнулась и покачала головой в ответ на чувственную речь эльфийки. Достала из сапога кинжал, собрала волосы в кулак и безжалостно избавилась от белоснежного водопада. Неровные пряди упали на лицо, прикрыв правый глаз.

— Зачем?! — запоздало опомнилась Элениэль.

— У меня такая традиция. Обрезать волосы каждый раз, когда начинается новая жизнь, — рассмеялась я, вспомнив, как этим же клинком обрезала свою рыжую копну после пожара.

— А какой ты была раньше?

— Я была ниже и женственнее. У меня где-то в сумке есть портрет, — сказала я, начиная рыться в своём багаже. Обнаружив искомое, протянула Элениэль. — Выбрось, когда налюбуешься.

Выйдя из уборной, я тут же накинула капюшон плаща обратно, подошла к столику, за которым сидели мы с эльфийкой, и бросила одну серебряную монету и две медных. Этого много даже за два обеда, но меньше здешнему повару у меня рука дать не поднимется.