Алексей Селютин: Выжить [СИ]

Я приподнялся на локтях и, прищурившись, осмотрелся. Молодые деревца окружали небольшую полянку из мягких листьев, на которых я и валялся. Ветви нависали над головой, а запах леса будоражил нос. Молодая поросль заканчивалась в нескольких метрах впереди и там начинался уже самый настоящий лиственный лес. Деревья уходили вверх и именно в их кронах раздавалось пение неизвестных птичек.

Я посмотрел за спину и удивлённо замер. Там должна была быть дорога. Отличная асфальтовая дорога, по которой ещё совсем не давно я мчал со скоростью 140 километров в час. Но сейчас дороги не было. Заросшая сочной травкой небольшая полянка упиралась в подлесок, а дальше шли всё те же лиственные деревья. Никаких сбитых столбиков, никакой перевёрнутой машины, никаких признаков дорожно-транспортного происшествия. Даже запаха гари нет.

Что чёрт возьми происходит?

Всё ещё плохо соображая, я стал на колени, прислушался к своим ощущениям и, опять не почувствовав никакой боли, смело поднялся на ноги. С ними тоже был полный порядок. Ни переломов, ни вывихов, ни какой другой травмы. В травмах ног я очень неплохо разбирался — ни раз за мою 11-ти летнюю спортивную карьеру профессионального футболиста я с ними сталкивался. Прекрасно знал как себя чувствуешь при вывихе, растяжении или переломе. Но сейчас никаких проблем с костями и суставами я не ощущал. Всё было просто отлично. Сухие, мускулистые ноги отличного бегуна не дрожали от перенапряжения и без проблем удерживали 75-ти килограммовое тело.

Я потоптался на месте в «адидасовских» кроссовках, попрыгал и выдохнул с облегчением: значит, всё не так уж и плохо. Возможно, даже успею восстановиться к следующему матчу в субботу. Пронесло, что называется. Пронесло…

Я снял тёмно-синюю спортивную ветровку той же фирмы, что и кроссовки, и принялся ощупывать себя с ног до головы, выискивая ушибы, переломы, царапины. Но футболка хоть и не выглядела супер чистой, была целёхонький и не порванной. Нигде никаких признаков того, что меня пропустили через мясорубку несколько мгновений назад.

Какого хрена! Что происходит вообще?

— Эй, что за шутки! — крикнул я и принялся озираться по сторонам. — Выходите! Это совсем не смешно! Кто меня перетащил? Как из машины вытащили?

Лишь щебет птиц в кронах незнакомых деревьев был мне ответом. Но не он заставил меня похолодеть. Меня заставили похолодеть мои слова. Этих слов я не знал. Да я их произнёс, но сделал это не на родном русском языке, а на каком-то другом. На каком-то незнакомом. Мой рот издавал звуки, произносил слова уверенно и без запинок, но я не знал этого языка. Это бы не английский, которым я владел на уровне уверенного пользователя, не испанский, который учил, в молодости подготавливая себя к карьере в «Ла Лиге». Карьеры в Испании так и не случилось, но языком я овладел кое-как. И это были единственные языки, на которых я мог бы что-либо связанно произнести. Других я не знал.

А сейчас я говорил вполне уверенно на языке, который был мне совсем не знаком. Я даже отдалённо не представлял, что это за язык. Я совсем не полиглот и мне даже не за что было зацепиться. Единственное, в чём я был уверен — я знал этот язык как родной.

— Мама мыла раму, — вполголоса прошептал я. — На дворе трава, на траве дрова… твою мать! — выкрикнул я, похолодев в очередной раз от того, что моему рту действительно без всяких проблем получается произносить слова на незнакомом языке. Я владел им в совершенстве. — Какого хрена здесь происходит!? — и эта фраза из меня вышла легко и непринуждённо.

Боже, неужели я спятил? Неужели сошёл с ума? Или… или я сейчас лежу в коме, а это всё больной сон? Может, мне сейчас делают трепанацию черепа, а мне кажется, что я разговариваю сам с собой? Мне кажется, что у меня нет никаких переломов после этой жуткой аварии, а на самом деле я уже давно превратился в фарш? Тот яркий свет, который ослепил меня, навивает как бы на определённые мысли. Может, я уже в раю?

Я опять принялся ощупывать тело, иногда сильно щипая самого себя, и каждый такой щипок отдавался болью. Значит, нервные окончания реагируют и я всё ещё могу чувствовать. Значит, не сплю… Я замер на секунду, поражённый неожиданной идеей, а потом расстегнул молнию на джинсах и вывалил доказательство того, что это точно я. Такого себя я всегда узнаю. Неповреждённого и обычного.

— Чёрт побери, — опять пробормотал я чужими словами. Тело было точно моё, хоть голос и слова чужие. Блин, а что у меня с лицом? Вроде, в аварии нос сломался. Или нет?