Константин Иванцов - Ренегат [litres]

Они снова замолчали, каждый думал о своём. Лейсон, глядя куда-то в сторону, должно быть, снова переживая давние события, Элана же думала о том, к каким трагическим последствиям приводит насилие, и не только физическое, совершаемое над людьми. Магистры Ордена привыкли смотреть на всех, как на орудия в своих руках, оправдывая это государственной необходимостью и заботой об интересах Ордена. Вот так и получилось, что Орден погубила не только ненависть народа, но и наплевательское отношение к чувствам и достоинству своих собственных членов. Не потому ли это произошло, что маги перестали видеть людей во всех, кто не принадлежал к их кругу, а там и на своих начали смотреть, как на пешек, которых можно отправлять на убой ради осуществления своих планов. Разложение шло постепенно, и они и сами не заметили, как превратились в чудовищ, для которых не осталось ничего святого.

– Что ж, давайте прощаться, – сказал Лейсон.

– Да, наверное, мы никогда больше не увидимся…

– Кто знает… – улыбнулся Лейсон. – Не люблю слово «никогда», хуже его только «невозможно». И спорней. Но меня повело куда-то в сторону. Хочу вам пожелать, Элана, всегда оставаться такой же чистой и искренней, как сейчас. Я не встречал женщины лучше вас. А ещё я, конечно, желаю вам счастья.

– И я желаю вам счастья, Лейсон. А ещё всегда оставаться таким же сильным… и добрым.

Он усмехнулся и поднёс её руку к губам. Голубые глаза лукаво блеснули, и Элана подумала, что, наверное, запомнит его в первую очередь именно таким – улыбающимся, немного печальным, с чем-то очень похожим на нежность в глазах. Настоящим Лейсоном, не тем, кем он стал на многие годы по воле судьбы и из-за самоуверенности тех, кто считал себя вправе распоряжаться его жизнью. Очень немногие знают его таким, но Элане повезло.

– Можно вас попросить? – сказал Лейсон.

– Да?

– У меня нет ни матери, ни жены. Благословите меня вы.

Элана знала про этот мейорсийский обычай – мужчину в дальний путь или на трудное дело должна проводить женщина, причём просить прощального благословения можно и у первой встречной, но она всё равно была польщена и тронута. Вот только формула благословения включала прямое обращение, но при этом не по имени. Как же его назвать? «Мой друг»? Она поднялась, коснулась ладонью его склонённой головы, тихо сказала:

– Да пребудет над тобой длань Богини, брат мой, – и, привстав на цыпочки, поцеловала его в лоб.

– Благодарю, сестрёнка, – так же тихо ответил Лейсон. А потом обнял её и снова поцеловал, на этот раз в щёку. Ну да, это только матери и чужим целуют руки, а родственниц обнимают. Жену он поцеловал бы в губы, а дочь – в лоб…

Тот день выдался солнечным, с крыш падали небольшие лавины из слежавшегося снега и льда, чирикали птицы, на дорогах блестели лужи. Жизнь катилась своим заведённым от века порядком, от прошлого к будущему, унося с собой радости и огорчения, встречи и прощания, и принося взамен новые. Бесконечная вереница событий, из которых и складываются человеческие судьбы.