Владислав Бобков - Неистовый маг [litres]

– Так точно!

– Отлично. Свободны оба!

– Верность императору! – Сдвоенный удар в грудь – Александр тоже приложился, повторив слова. Не стоило вызывать гнев и неприятие у сотника. Да и в армии не любили тех, кто выделялся.

«Забавно. Обычно, когда ты устраиваешься на работу, будешь разговаривать от маленького начальства вверх до большого. А тут все перепутано. Я начал с лицезрения императора и скоро закончу сержантом с теми, с кем придется тянуть службу. Интересно. У моих невольных товарищей все то же самое? Казначейство, тайная канцелярия и… Надеюсь, девушке повезло не оказаться в некоем подобии великосветского борделя».

Алекс невольно усмехнулся, сообразив, что ему придется вновь послужить в армии. Только на этот раз, вместо покраски бордюров и травы, надо будет вполне ощутимо рисковать жизнью и при этом за совершенно чужую страну и людей.

А уж упоминание демонов… Мужчина подозревал, что в этом мире смерть может быть не самой страшной участью. Упоминания богов, демонов, магов… Со всем этим требовалось разобраться как можно быстрее, если Алекс не хотел попасть впросак.

Вновь вернулась ненависть. На архимага, на императора и на всех тех, по чьей воле он оказался здесь. Что сейчас происходит в родном мире? Что с его родителями? Что с его домом? Течет ли время в его мире с той же скоростью, что и здесь? Неужели его только что построенный дом может кому-то отойти после потери хозяина? Александр в ярости прикусил язык, пялясь на ненавистную фигуру сотника.

Тот не был ни в чем виноват, но в глазах Алекса буквально олицетворял этот мир. Мир, который ему уже очень не нравился.

Внутренний двор возле императорского дворца впечатлял своей красотой. Аккуратные дороги, ведущие к главным зданиям, плавно расплетались в маленькие тропинки между зелеными изгородями. Повсюду были расставлены статуи, изображающие различных воинов.

Невольно Алекс отметил, что, в отличие от его мира, где в таких местах должны быть творения античности, здесь главенствовал другой стиль. Вместо идеальных пропорций человеческих тел и изящества линий здесь восхищались иным.

Вот в яростном оскале застыла полуголая воительница. Верхней одежды почти нет, одна из грудей открыта всеобщему обозрению, при этом скульптор подчеркнул мощную мускулатуру и боевую стойку, в которой девушка замерла. Рука застыла в незаконченном замахе двузубым копьем.

А чуть дальше стоит огромный воин, с усмешкой смотрящий вперед. Он лениво оперся обеими руками на длиннющий двуручный меч. Судя по комплекции воина, весит он немало. Мощной фигурой воин схож с Конаном-варваром, сыгранным Шварценеггером.

Алекс невольно вспомнил ту вмятину в столе: «А может, не так уж и много он весил – для людей этого мира».

Его взгляд опустился ниже на пьедесталы этих двух статуй.

«Урсус Завоеватель – основатель империи Ромус» и «Первая валькирия Агава – одна из четырех героев Темных веков».

«Одна из героев? Прямо как мы, четверо счастливчиков. Интересно, откуда она была призвана? Никак не могу вспомнить никого в столь необычном наря… Стоп, какая же это валькирия, если она самая настоящая амазонка?!»

Алекс попробовал вновь обернуться назад, но было поздно, столь примечательные статуи уже скрылись за стеной кустарника.

«Отлично: кроме языка, получается, я понимаю еще и письменность. Те надписи под статуями были написаны на чем угодно, кроме русского. Таких закорючек мне видеть еще не доводилось. Хотя нет, видел я как-то арабскую вязь, вот где люди заморочились, придумывая свою письменность!»

Здание, отведенное под нужды высшего командного звена стражи, не особо впечатляло, но зато явно предназначено и для обороны. Внутри же не протолкнуться из-за спешащих посыльных и гневно выкрикивающих свои претензии людей.

Алекс прислушался к разговорам. И довольно быстро стало ясно, что все это разные купцы и горожане, недовольные действиями или, наоборот, бездействием стражи. Где-то были украдены со склада товары, в другом же месте недоброжелатели подожгли дом уважаемого купца.

Немногочисленные дежурные вяло отбивались от нападок разгневанных посетителей, привычно обещая, что со всем разберутся, и не допуская их до начальства.

Это столь сильно напомнило Кузнецову его родной мир, что он невольно посочувствовал просителям. Ведь уже знал этот принцип: «Когда убьют, вот тогда приходите и пишите заявление».

Кто же знал, что он сам попадет в подобную структуру?