Андрей Дашков - Страна слепых, или Увидеть свет

— Поехали.

Она включает фары, и полуостров тонет в отодвинувшейся тьме. По мере того как мы спускаемся, несимметричные силуэты отелей вырастают и надвигаются, заслоняя первые звезды. Кроме фар и звезд, нет других огней. Глухой рокот океана довлеет надо всем, даже над шумом ветра. К нему надо привыкнуть, а пока это постоянная помеха для слуха, от которой иначе не избавиться.

Взметая песок, «брабус» мчится по дамбе. С гребней волн срываются клочья пены и летят, как снег в метель. Я будто глаз в голове гигантской, упавшей на воду птицы; позади меня распростерты ее черные окаменевшие крылья. Чувство потери возникает внезапно и беспричинно; оно вопит о том, что я лишился чего-то чрезвычайно дорогого. Но чего именно? Неужели близость цели всегда означает разочарование? Убеждаю себя, что не я разочарован, а проклятые бесы внутри. Что же будет, если удастся навсегда покинуть страну слепых? Засевший В Печенках шепчет: «А ты как думал, братец? Крыса — животное сухопутное». Но это слабо помогает. Не утешает даже Крысяру.

Лора поглядывает по сторонам. Ной кормил ее другими снами. Может, для нее вся эта соленая враждебная стихия — нахлынувшие воды нового потопа, и она надеется отсидеться где-нибудь на сороковом этаже.

Лучи фар выхватывают из темноты две неподвижные фигуры, стоящие по другую сторону опущенного светоотражающего шлагбаума. Человек и пес. Крот и поводырь. Когда-то обычная неразлучная парочка, а теперь картинка из прошлого. Особенно редко встречается с тех пор, как кроты стали выкалывать глаза и собакам.

Видно, этот не поддался общему безумию. Но оттого, что на полуострове обнаружились живые, я испытываю лишь раздражение. Стоило пробираться сюда, рискуя задницей и рассудком, чтобы лишний раз убедиться: в конце концов все достанется тварям.

Лора останавливает «брабус» перед шлагбаумом. Здесь, в самом узком месте дамбы, когда-то был оборудован настоящий пропускной пункт. Миллионеры желали спать спокойно. И спали, пока их не вырезали кроты. Бежать-то было некуда — разве что в океан. Теперь они спят вечным сном. Но не уверен, что спокойным.

Озираюсь по сторонам. Скорее всего, парочка появилась из расположенного неподалеку коттеджа, который раньше явно предназначался для охранников. Пять пальмовых аллей расходятся от стоянки, словно расставленные пальцы.

Чтобы обследовать весь полуостров, понадобились бы не одни сутки. Не хочется даже думать об этом — в голове снова заворочался разогретый сгусток боли. Между прочим, Святоша был прав — у нас действительно закончилась вода. Помимо проблем с гигиеной для менструирующих девушек, это означает, что демон дороги еще и подворовывал время. Градус моей жажды почти мгновенно подскакивает до точки кипения. Я предпочел бы договориться с кротом быстро и по-хорошему. Наличие пса-поводыря внушает определенную надежду. Боюсь только, мне нечего предложить его хозяину (или клиенту, или напарнику) за питьевую воду и спокойный ночлег, кроме приставленного ко лбу ствола. Придется, по обыкновению, пользоваться своим преимуществом. Эти двое вряд ли смогут возразить.

Как только я делаю движение, чтобы вылезти из машины, Лора хватает меня за руку:

— Подожди, надень это. На всякий случай.

Протягивает мне одну из своих масок. Вторую напяливает себе на затылок. Я уже успел забыть о них, вернее, перестал обращать внимание.

Черт с тобой, детка. Раз уж ты довезла меня до берега… Это как с приметами: некоторые срабатывают, даже если считаешь их полным бредом. Я проверял.

Сначала рассматриваю пса. Вблизи очевидно, что он невероятно стар. Тощий облезлый кобель немецкой овчарки. По его телу пробегают судороги; на боку опухоль. Такая большая, что он смахивает на мутанта. Ему трудно даже стоять, но он знает свою работу. Слишком слаб, чтобы представлять собой угрозу. Надеюсь, не придется его убивать. Не стоит лишний раз переходить дорогу смерти — рожа может примелькаться.

Теперь крот. Тоже старик. Трясет головой, горбится, ноги полусогнуты, опирается на трость. Вернее, на позолоченную клюшку для гольфа. Эта отчаянно контрастирующая с физической немощью клюшка приводит меня чуть ли не в умиление. Как и его костюм — чистый и выглаженный, будто только что из шкафа. Костюм свидетельствует о том, что его обладатель помнит (и оценил по достоинству!) совсем другую жизнь. Такой не станет выкалывать глаза птичкам и кошечкам. Скорее уж вышибет из них дух одним ударом — чтобы покончить со своей неизбывной тоской.